Роман тихо перемахнул через перила в закуток. Затем «волчьим шагом», которому научил его отец, – это когда ставишь ступню целиком, а не с пятки на носок, как обычно, что позволяет передвигаться бесшумно, – продвинулся до освещенной двери. Осторожно заглянул в проем…

Сначала он увидел темные, погасшие мониторы. Зря, выходит, он старался-крался: камеры выключены.

Роману стало не по себе. Мертвые мониторы… Он резко шагнул вперед и посмотрел в глубь комнаты.

Мерцал телевизор, шел какой-то фильм, а охранники… Они спали, развалившись на креслах, сомнений нет: один храпел, второй сопел.

Но Милы и здесь не оказалось. Ни живой, ни мертвой.

Внизу находились еще какие-то помещения. Одно из них – кухня, что видно в открытую дверь. Другие закрыты. Но там искать Милу бесполезно: раз ее нет с охранниками, значит, ее нет в доме. Она или сбежала сама, или ее увезли. Живую или мертвую.

Он не помнил, как проделал обратный путь. Только очутившись в своем дворе, он перевел дух. Сложил телескопическую лестницу, засунул ее в машину. Кинулся в дом, зажег свет: все ли сделал? Ничего ли не забыл?

И вдруг он увидел свои руки. Кровь. Милы.

Джинсы он содрал с себя вместе с трусами. Сложил в мусорный мешок. Обмылся, как мог, из рукомойника, в первый раз пожалев, что в избушке нет душа, – до сих пор он не видел проблемы в том, чтобы мыться холодной водой из шланга. Чистая одежда, вспомнил он, в сумке. А та – в багажнике. Как был голым, Роман пошел к своему «Вольво», достал чистые вещи. Оделся.

Вернулся в дом, осмотрелся. Что еще надо сделать?

Он плохо соображал. Постояв с минуту, взял в руки мешок со своей окровавленной одеждой, погасил свет и вышел.

Он гнал в Москву по пустым дорогам, пытаясь осмыслить ситуацию, прийти к какому-нибудь заключению, но ничего не складывалось. У него не нашлось ни одной гипотезы, способной объяснить увиденное. Мила ранена? Ее отвезли в больницу? Или спрятали? Или она убита?

Нет, нет. Только не это. Мила жива, не надо думать о плохом.

Он набрал ее номер, заранее зная, что она не ответит…

Стоп, не думать о плохом!

Нужно звонить отцу. Он профессиональный детектив, он сумеет разобраться – и не такие дела распутывал. Но сначала вызвать полицию. Там кровь – значит, Мила ранена, и ей нужна помощь. Охранники дрыхнут, то есть полиции о происшествии никто не сообщил. Так пусть она приедет, пусть осмотрит дом, – пусть поскорее начнут искать Милу!

Он достал смартфон, хотел было набрать «02», – как вдруг замер. Нет, нельзя им звонить со своего мобильника. Он, конечно, не собирается представляться, но там в два счета установят, кому номер принадлежит. И это станет прямым признанием в том, что Роман побывал в доме Милы – иначе б откуда он знал об ее исчезновении, о крови на полу?! Он и так в ее комнате наверняка наследил обувью, повсюду оставил свои отпечатки и бог знает что еще…

Впрочем, все эти следы могут свидетельствовать против него только тогда, когда полиции будет с чем сравнивать. Когда они возьмут его отпечатки и сверят следы его обуви. Для этого им понадобится сначала задержать Романа – но на каком основании? В доме его никто не видел. Теоретически, поскольку особняк высокий – торчит над деревней, как последний зуб во рту старика, – с соседних участков можно было углядеть, как Роман лез в окно на третьем этаже… Так ведь он не случайно выбрал середину ночи, когда все спят!

Если только какой-нибудь житель не страдает бессонницей, конечно… Роман ни в коем случае не считал, что совершает преступление, помогая сбежать Миле, – наоборот, преступником является тот, кто насильно держит ее в своем доме! Поэтому он больше заботился о том, чтобы ничего не заподозрили охранники, а соседи его не слишком занимали…