– Да, – кивнул Гришин. ФСБ крайне тщательно ищет по всей Чечне схроны той или иной банды, где, возможно, хранятся видеосекреты. Все кассеты изымаются и тщательно фильтруются. Что-то в качестве доказательств становится достоянием гласности, что-то превращается в материал с грифом «совершенно секретно», а то, что называется компроматом, – уничтожается.

Как были уничтожены (и Николай не сомневался в этом) видеокассеты с его – и только с его участием, хранившиеся в архиве ФСБ, дабы исключить любую утечку секретного материала; охотников за «грифами» на Лубянке день ото дня становилось все больше. Причем уничтожили кассеты лишь после выступления по ТВ Синиченко и Дроновского. Последнему наверняка дали еще раз посмотреть материал, который на фоне его «правдивого» выступления в эфире еще раз указывал бывшему пленнику его место в этой грязной игре. Схожей обработке подверглись и его товарищи по несчастью – журналисты Ржанов и Васнецов. И все они шли теперь в одной упряжке: оторвется один, но в пропасть свалятся вместе.

– Так что у тебя есть шанс, – продолжал Латынин. – Упустишь его, и на суде Кесарев через своих адвокатов предоставит видеоматериал. Он раздует грандиозный скандал. Он намекнет на наш опыт. Сняли же этого сукина сына – я говорю про Мовлади Удугова – в июне 1996 года с розыска! Вспомнили о занимаемой им должности в правительстве Чечни. И чтобы еще раз не пришлось вспоминать о подобном, делай все возможное и невозможное, Николай.

Гришин удрученно покивал на весьма не рядовое замечание шефа о деньгах. На оперативно-розыскные мероприятия генерал-майор Латынин пообещал сто пятьдесят тысяч долларов. Небольшая сумма, годившаяся разве что на поощрение главного поисковика и козла отпущения в одном лице, Николая Гришина. Ему придется использовать редко дающие сбои методы, состоящие на вооружении отдела специальных программ, включать и на полную мощь задействовать связи, агентурные сети и отдельных агентов, которые отчего-то всегда требуют денег. Словом, полностью реализовывать программу нетрадиционной борьбы с оргпреступностью.

Но что-то недосказанное в беседе с генералом тревожило Николая. Генерал-майор «дерзал надеяться», что у Кесарева нет видеоматериала о выкупе заложников, а вдруг таковой есть?

На вопрос подчиненного Латынин ответил легко:

– Он бы не упустил шанс опубликовать материал. Обвинения, выдвинутые против Кесарева, в равной степени бьют и по ФСБ. Не может такая организация, как наша, требовать выдачи преступника, если вместе с ним совершала эти преступления. Минюст Франции, узнай он об этом, тотчас отменит свое решение о выдаче. Все, для Кесарева эта проблема решена раз и навсегда. И он до конца жизни останется гостем Парижа. Ему даже дадут ключи от города.

– Вам ли не знать Кесарева? Он всеми силами постарается оставить при себе этот козырь, отбившись мелочевкой. Где гарантии, что мы оставим его в п-покое? Допустим, уберем мы его, но останутся преданные ему люди. Они и выбросят видеокомпромат.

– Лишившись покровителя? – усмехнулся с превосходством Латынин. – Они будут мыслить примерно так: если убрали такое влиятельное лицо, то уж их устранить – плевое дело. Они – это кодла из «Русского пути», других СМИ Кесарев лишился навсегда. И вообще, где ты видел журналиста, работающего без поддержки? Такого любой мент, участковый сожрет с потрохами. Что делает собака, оставшись одна? Правильно – ищет другого хозяина. Или сдыхает от голода. Комалеев сдох; и пусть окружение Кесарева подумает, случайно ли. Это тебе мой ответ.