Эджумян перевернул несколько листов.

– А вот водитель Коля Зимин, который вместе с боевыми товарищами выезжал в качестве боевого сопровождения и попадал под минные обстрелы и снайперский огонь бандитов, имеет в журнале боевых дежурств – это за полгода несения боевых дежурств, – уточнил полковник, – 31 день ровно, тогда как ему насчитали всего три дня фактического участия. Три дня за полгода. Ровно столько, сколько ваша баба-производитель за один только месяц! Делопроизводитель, прошу прощения. И в шестьдесят раз меньше офицера по тылу. В шестьдесят! Собственно, я нашел все, что хотел: причину бардака, который творится в вашем районе. Поначалу удивился чудовищному ЧП, а теперь вот перестал. Вы москвич?

– А что?

– На улице Гиляровского сейчас идет строительство нового дома, могу похлопотать, чтобы вас взяли помощником каменщика. Попросите ко мне начальника армейской разведки, – без паузы продолжил следователь.

Когда за побагровевшим комендантом закрылась дверь, рядовой Зимин встал.

– Разрешите идти, товарищ полковник?

– Сиди, Коля, куда тебе торопиться? Вдвоем мы быстро разберемся, правильно? – Эджумян, сощурившись, как кот на солнце, неожиданно подмигнул солдату: – Ты из-за денег остался?

– Из-за денег тоже. У меня земляк здесь служит, ему весной домой, вместе поедем.

– Да, Коля, все правильно. С деньгами домой поедешь, обещаю. Я этих махинаторов давно знаю. Скажи-ка мне, почему ты не остановился по требованию дозорных?

– Опасно вообще-то. Издалека-то не разберешь, свои ли, чужие.

– Ага… Правильно мыслишь. А что, если мы тебе шестьдесят боевых дежурств поставим? Или сразу девяносто.

– Не положено вообще-то. Да и чужого мне не надо.

– Молодец. Тебе сколько лет?

– Двадцать два.

– Хороший возраст. Я в двадцать два… – Эджумян широко улыбнулся. – А газ-то ты зачем прибавил, а, Коля? Мог бы ехать дальше на прежней скорости.

– Да хотел я. Только этот… как его… фамилию все время забываю…

– Комалеев?

– Да. Говорит, давай жми на газ, мол, тут тебе не «рубеж».

– А почему ты его фамилию забываешь все время? Ты его и раньше видел?

– И видел, и возил. Он часто в Верхний Дай ездит. Несколько раз на мою смену попадал.

– Деньжат не подкидывал за извоз?

– Дождешься от него! Сигаретку х.. даст.

– Хорошо сказал, Коля, емко. Не извиняйся, все нормально. Три буквы, и готова характеристика на человека. – Чуть подумав, Эджумян спросил: – Выходит, ты два года в Чечне?

– Два с половиной. Я вообще-то на БТРе ездил, – пояснил Зимин, – это когда контракт подписал, я на «УАЗ» пересел. Грозный брал.

– Да что ты! – удивился полковник. – Много товарищей погибло?

– Моих – ни одного. А мотострелки потеряли много – убитыми и ранеными… Пацана одного не забуду. Ползет на спине, волочит за собой оторванную ступню – она на штанине трико держалась, и стреляет, стреляет… Орет от шока: «На, бля! На, бля!» Я раненых эвакуировал, его первым вывез на своем БТРе. Отгрузился – и снова вперед. «Духи» стреляли из ручных гранатометов по навесным траекториям – на звук работающих двигателей. Около моего БТРа каждую минуту рвалось пять-шесть гранат.

«И вот этому пацану за полгода начислили три дня фактического участия в контртеррористической операции. А он и не думает домой, ждет своего земляка… И чуть было не погиб от пули своего же».

Когда в кабинет шагнул начальник армейской разведки Шатойской районной военной комендатуры, руководитель следственной группы отпустил солдата:

– Спасибо тебе, Коля, за помощь. Это не последний наш разговор… Теперь поговорим с вами, – полковник жестом усадил майора напротив и разложил на столе листы бумаги. – Вот показания двух спецназовцев, с которыми я успел побеседовать. Если честно, майор, поначалу я не поверил: опытные бойцы спецназа расстреливают своих соотечественников и мирных жителей.