– Ну, не тяните душу, Путилин. Он что – признался?

– Сей момент – дойду и до этого. Командир Саперного батальона, князь Кильдишев, с утра 26 мая предоставил фон Ландсбергу, по его просьбе, недельный отпуск по семейным обстоятельствам. Просьба об этом отпуске явилась для начальства, по его собственному признанию, неожиданной. А явился он к адъютанту князя с перевязанной рукой. Это подтвердил и врач батальона, который накануне наложил на резаную рану правой ладони несколько швов. Сам фон Ландсберг объяснил доктору рану неосторожностью при чистке сабли.

– Правую руку – поранить саблей? Чушь, милейший! Он, конечно! Позор-то, позор каков, а? Боевой офицер – и на тебе! Надеюсь, он догадался пустить за это время пулю в лоб?..

– В бумагах покойного Власова найдены любопытные документы, – меж тем продолжил доклад Путилин. – Во-первых, Власов назначил фон Ландсберга своим наследником и душеприказчиком. Капитал невелик, что-то около сорока тысяч в ценных бумагах, но все же… И еще был найден черновик поздравления, сочиненного Власовым к грядущему бракосочетанию Ландсберга. А в качестве свадебного подарка покойный предполагал вручить ему погашенные векселя на девять тысяч рублей. Эти бумаги, найденные полицией после смерти Власова, лежали на видном месте. На столе, рядом с подсвечником. И были закапаны воском. Все это говорит о том, что убийца наткнулся на эти бумаги и читал их с волнением. Впрочем, волнение могло вызвать и само совершение преступления.

– Погодите, Иван Дмитриевич – совсем запутали! Так что – не Ландсберг убил, что ли? И то сказать – кто ж своего благодетеля резать будет, прости, Господи, как петуха? Совсем вы меня запутали, Иван Дмитриевич! – пожаловался Зуров. И тут же закричал. – Прекратите, ради Бога, плести из своих бакенбард косы! Ровно мальчишка, право! Сию же минуту возьмите гребень, приведите себя в порядок.

– Виноват! Привычка-с… И последнее: мой агент побывал на прежней квартире Власова, где и узнал историю его знакомства с Ландсбергом. Власов после выхода в отставку сдавал внаем лишнюю комнату, а Ландсберг, приехав в Санкт-Петербург учиться на военного, снял ее. Своих детей покойный не имел. Был сильно привязан к юноше, принимал в нем участие.

– Вот видите, Иван Дмитриевич! Я же чуял, что никак не может российский офицер мещан резать! Вы уж того, голубчик! Разберитесь там как следует.

– Всенепременно, ваше высокопревосходительство! Только, боюсь, факты все же свидетельствуют против Ландсберга… Кстати, о его женитьбе. Ландсберг, как выяснилось, недавно был обручен с Марией Тотлебен, младшей дочерью инженер-генерала, принятой ко двору фрейлиной Ее императорского величества…

Зуров, услыхав последнюю новость, выкатил глаза до пределов, дозволенных ему природой. Несколько раз открыл и закрыл рот, потом горько махнул рукой.

– Убили вы меня, Путилин. Без ножа убили! Сами кажинный день со своими убийцами валандаетесь, и у них же ремеслу их подлому учитесь, не иначе! Совсем убили! Как же Его Величеству докладывать-то о таком? И где, наконец, этот Ландсберг? Когда вы предполагаете внести в это дело окончательную ясность?

– Ландсберг уехал из столицы 26-го. Через неделю, 2 июня, отпуск заканчивается. Вот тогда с ним и поговорим. И не извольте беспокоиться, ваше высокопревосходительство: я на всякий случай агентов по его следу пустил. Прямо в Ковенскую губернию, где у его семьи поместье.

– Агентов он пустил! – обреченно махнул рукой Зуров. – Хоть агентов, хоть архангелов с крыльями, мне уж все едино! Но газеты! Газеты, господин начальник Сыскной полиции! Потрудитесь принять все меры к тому, чтобы эти негодяи-газетчики не пронюхали о ваших выводах! Наверняка, кстати, предварительных. Такое ведь напишут…