Присмотревшись, Леха заметил, что по краю пастбища проехал пастух на небольшой лошаденке. Впереди него сидел мальчуган, цепко державшийся за холку лошади, на которой не было видно никаких признаков седла и удил. Пацан был чуть старше Лехиного сына, а может быть, даже ровесником. Отсюда было не разглядеть.

Сыну бравого адмирала шел четвертый год. Как припомнил Ларин, спал он сегодня также на шкурах, в одном исподнем, но прикрытый накидкой. Специальная люлька-кроватка, сплетенная из прутьев и похожая на большую корзину, все еще имелась в хозяйстве и была прикреплена тут же веревками к опорным брусьям юрты. Зарана как-то призналась Ларину, что иногда еще укладывает сына в ней, если тот сильно уставал, хотя «няньки-помощницы» из скифских женщин ее за это осуждают.

– Правильно говорят, – поддержал их тогда Леха, – здоровый парень уже вымахал, на коня пора, а ты его все в люльке укладываешь.

– Так ведь воспитывать некому, – нарочито пожаловалась Зарана, прильнув к плечу своего мужа-хозяина, – ты же все в походах.

– Ничего, – отмахнулся Леха, – будет время, сам займусь воспитанием. А пока приставлю к нему дядек из старых скифов, пусть научат парня военным премудростям. Ему воином быть. А нянек у него хватает.

Зарана спорить не стала. Помощниц и помощников по хозяйству, которыми она управляла в отсутствие мужа, хватало. Втайне она тихо радовалась тому, что ее сын не будет рабом. Большего счастья она от жизни и не ждала.

Еще в прошлый раз, посетив стойбище, Ларин придумал имя своему отпрыску. Не порядок ведь, если ребенок есть, а имени нету. За давностью времени и текущей войной он все не успевал заняться этим вопросом, и Зарана втайне уже называла ребенка по-своему, но долго так продолжаться не могло. Вернувшись из очередного похода, Леха слегка поразмыслил и постановил назвать сына Василием. Васей то есть. Невзирая на обилие скифских имен, которые бытовали в этой среде.

Зарана долго смаковала имя на вкус, потом посмотрела на светловолосого малыша, который весь пошел в Леху, от восточных корней матери пока еще ничего не проявив, и согласилась.

– Пусть будет Вася, – все же с легкой грустью согласилась она, вспоминая те имена, что втайне подбирала сама, – раз тебе так нравится.

– Василий отличное имя для будущего богатыря, – гордо подтвердил Леха и добавил с легким сомнением в голосе: – Были такие… у нас в древности.

Зарана не смогла припомнить ни одного богатыря с подобным именем, который прославился доблестью в ближних степях, но мужу поверила. Знает, раз говорит. – Василий Алексеевич ты теперь, – сообщил Леха пацану, настороженно смотревшему на него исподлобья, как затравленный волчонок.

Впрочем, похороны Фарзоя затянулись, – видимо, Иллур решил соорудить своему верному советнику колоссальный курган, один из тех, которому в далеком будущем предстояло волновать археологов и золотоискателей, – и потому у Лехи выдалось даже несколько свободных дней. Царь уже второй день не присылал за ним, а Ларин, вечно рвавшийся в бой, на этот раз был тому несказанно рад.

Пока Леха наслаждался рассветом и царившим на земле покоем в одиночестве, за его спиной послышалось легкое шуршание. Полог осторожно откинулся и наружу с заспанным лицом и спутанными волосами вылез его отпрыск, одетый почти в такие же рубаху и штаны, как у отца, только гораздо меньших размеров. На ногах его тоже красовались настоящие мягкие коричневые сапожки, которые он натянул собственноручно. Увидев их впервые, Леха невольно залюбовался. С детской обувью, как, впрочем, и с большинством взрослой, здесь все обстояло просто – шили на заказ. Если денег нет, ходи босиком, климат позволяет. Но у Ларина средства имелись, не последний человек он был в этом государстве.