– Чего зря душу бередить, – произнес он вслух по-русски, отгоняя эти мысли, – теперь я скиф. И все тут. Завтра уже дома будем.

Оглянувшись по сторонам, словно боясь, что его кто-то подслушает, Ларин замолчал. Затем, вернувшись в реальность и больше не найдя, чем себя развлечь, он ушел с палубы, оставив общий надзор за капитаном и вновь появившимся Токсаром.

Темир не ошибся. На следующее утро они увидели желанный берег. Едва хорошо отдохнувший адмирал, и не чаявший, что путешествие выйдет столь спокойным, вновь вышел на сырые доски верхней палубы «Узунлара», как заметил вдали коричнево-желтые скалы с пестрыми вкраплениями зелени. С того дня, как он покинул этот благодатный полуостров, пейзаж ничуть не изменился. Леха узнал бы его из тысячи других. Это был Крым.

– Ну, вот мы и дома, – выдохнул Ларин, разглядев на далеком берегу каменные стены Херсонеса.

– Еще не совсем, – услышал он голос Токсара, – посмотрите туда.

Ларин проследил за указующим перстом и слегка нахмурился. Не они одни спешили к стенам Херсонеса этим ранним утром. Пересекая их курс, туда же двигалась флотилия греческих триер. Шли они со стороны Боспора и сомнений в том, чьи это корабли, у адмирала не было никаких.

– Значит, не дадут нам пройти спокойно в родную гавань, – подумал вслух Ларин, но, присмотревшись к противнику и пересчитав корабли, он повеселел, – ну и ладно. Темир, Токсар, готовьтесь к бою! Нам придется с ходу вступить в эту войну. Пустим на дно корабли греков, что осмелились прийти сюда всего с десятью триерами, чтобы больше неповадно было.

И добавил, весело посмотрев на своих подчиненных:

– Иллур будет доволен.

Эскадра греков заметила их слишком поздно, потому что греки смотрели совершенно в другую сторону. Ее капитан сам стремился подойти к Херсонесу как можно ближе незамеченным и был уже почти у скалистых берегов, когда позади него показались скифские корабли. Получив сигнал, флотилия Ларина развернулась в боевой строй и охватила греков полукольцом, отрезая путь в открытое море. У скифского адмирала было вдвое больше кораблей, да к тому же они были крупнее, поэтому он не сомневался в исходе схватки.

– Похоже, здесь намечался неожиданный налет на гавань, – резюмировал адмирал свои наблюдения, – ну что же, я сорву этот план. Не вовремя вы, ребята, здесь оказались.

Когда расстояние между греками, уже нацелившими свои баллисты на Херсонес, и флотилией Ларина сократилось, адмирал, словно почуяв неладное, отдал новый приказ:

– Пяти кораблям с правого фланга выдвинуться вперед и отрезать им пути к возможному отступлению!

Не успел он приказать это, как греки совершили крутой разворот и направились в обратную сторону. Их предводитель, рассмотрев наконец, что находится у него за спиной, почел за благо отложить налет на гавань Херсонеса до более удобного случая. Но в планы адмирала не входило, так просто позволить уйти назад гостям из Боспора.

– Ну уж нет! – завопил Ларин, заметив маневр греческой флотилии, развернувшейся всем строем почти у самых стен каменной крепости. – Пожаловали в гости, так гулять будем. Открыть огонь из всех орудий!

Расстояние уже позволяло, и скифские артиллеристы, у которых солнце было за спиной, отлично видели свои цели. Конечно, греки тоже не вчера родились и маневрировали отменно, пытаясь уйти от прямого попадания. Но вовремя высланные наперерез скифские триеры уже отрезали им легкий путь к отступлению, преградив беспрепятственное продвижение и заставив остальных греков снизить скорость, чтобы не протаранить своих. Кроме того, грекам приходилось плыть вдоль берега, подставляя свои борта под обстрел противника.