– Значит, мы поднимемся по ней до самого Рима? – снова спросил Федор, кивнув в знак согласия со словами командира.

– Нет, – разочаровал его Гней. – Тибр, конечно, великая река. И судоходен почти на всем протяжении, но наш корабль слишком велик даже для него. Можем сесть на мель, а это вряд ли обрадует Памплония, спешащего на встречу со своей невестой. Поэтому мы пришвартуемся в Остии, оставим здесь квинкерему, а самим придется пересесть на коней.

– Наш военный трибун женится? – удивился Федор.

– Да, – нехотя подтвердил Гней, бдительно оглянувшись вокруг, что Федор счел знаком большого доверия со стороны центуриона, – скоро должна состояться его свадьба на дочери великого Марцелла, прекрасной Юлии. Он спешит, чтобы познакомиться с ней.

– Так они еще не знакомы? – спросил Федор, но тут же пожалел об этом.

– Ты слишком любопытен, опцион, – голос Гнея мгновенно похолодел, и все же центурион процедил сквозь зубы: – Знакомы. Но великий Марцелл дал согласие на этот брак только на днях, свадьба состоится еще не скоро. Памплоний должен явиться к Марцеллу и обсудить все детали. Брак – дело серьезное. Тем более, брак военного трибуна и дочери прославленного полководца, сенатора, однажды уже избранного консулом Рима и который, Юпитер меня порази, если я ошибаюсь, скоро будет избран снова.

Федор помолчал, обдумывая слова центуриона. Получалось, что свадьбу Памплоний считал гораздо важнее войны с луканами. Хотя война шла вполне успешно и без его участия – солдаты у Тарента подобрались что надо, даже новобранцы, – а такой брак сулил немалые выгоды. Так что, посетив Рим в период кампании против мятежных луканов, военный трибун мог вполне одержать верх сразу на обоих фронтах, военном и любовном.

– Значит, – снова сказал Федор, – сегодня вы с военным трибуном отправитесь в Рим, а мы будем ожидать вас здесь, в Остии?

– Все остальные – да, – подтвердил главный центурион Тарента. – Но ты и вся первая центурия будете сопровождать меня и Памплония в этой поездке. Военному трибуну нужен эскорт. Мы сядем на коней и через пару дней будем уже на вилле Марцелла недалеко от Рима.

– А в сам Рим мы попадем? – не удержался от вопроса любопытный опцион, которому неожиданно привалила высокая честь эскортировать своего военачальника.

– Только если захочет Памплоний, – отрезал Гней и туманно добавил: – Главное дело у него вне стен Рима. Но может статься, что он решит посетить кого-нибудь и там.

Самой большой проблемой для него в этот день оказалась верховая езда. «И чего я не пошел служить в катафрактарии, – ругал сам себя Федор, пытаясь усмирить норовистого коня, все время рыскавшего и стремившегося забрать влево. И сам же себе отвечал: – Потому что я лошадей боюсь и у меня нет миллиона ассов».

Ситуация создалась достаточно прямолинейная. Он дослужился до опциона, а чтобы соответствовать, приходилось привыкать, терпеть, с трудом, но удерживаться в седле, в надежде не сверзиться с коня на глазах у подчиненных. Тем более что за время курса молодого бойца их несколько раз сажали на лошадей, пытаясь научить самым азам. Хорошо еще, что тяжеленный скутум и пилумы разрешалось транспортировать в повозке, сопровождавшей морпехов в этой поездке.

Проблема неожиданно разрешилась с помощью Гнея, в течение трех часов с ужасом наблюдавшего, как трепыхается в седле его опцион, а потом остановившего солдат и приказавшего одному из них поменяться с Федором скакунами. Авторитет немного пострадал, но зато на этот раз конь оказался смирный и шел прямо. Впрочем, у большинства морпехов случились те же проблемы, далеко не все бывшие рыбаки и ремесленники умели управляться с лошадьми – не катафрактарии, в конце концов. Но, несмотря на это, Гней шепнул своему опциону, бросив взгляд на Памплония, великолепно державшегося в седле и ехавшего впереди центурии, сверкая на солнце кирасой: