За деревней тянулась гряда гор, в одной из пещер давно обосновался отшельник, святой старец. И пастор решил попросить у него совета, как избавиться от осаждающей деревню нечисти. Он пошел в полдень, когда ярко светило солнце и вампиры свободно разгуливать не могли. И старец открыл тайну, как изготовить некий талисман. При этом он заметил, что люди не любопытны по природе своей, все уже давно написано и нужно лишь понять смысл тайных текстов.

– Процитирую тебе отрывок из Апокалипсиса, – сказал отшельник и медленно прочитал: «Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис[1], второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд[2], пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопраз, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло».

– Но так в Апокалипсисе описывается святой город, – сказал удивленный пастор.

– И вот еще цитата: «И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни», – ответил отшельник.

– Не войдет нечистое…, – растерянно повторил пастор.

– Все гениальное просто! – с воодушевлением проговорил отшельник и закрыл Библию.

Пастор поблагодарил его и вернулся в монастырь. Он смог собрать все нужные камни и создал талисман. В своем труде он тщательно описал украшение. Камни расположены в порядке, указанном в тексте Апокалипсиса, они вставлены в золотой ободок и окружены двенадцатью жемчужинами. Он освятил его в храме и попросил господа дать талисману силу небесного града.

И как только пастор надел его, вампиры начали обходить его стороной. Он в целях эксперимента выходил из стен монастыря даже ночью, но нечисти исчезали во мраке при его появлении. Но пастор молчал о талисмане и прятал его под одежду. Он не хотел вводить в искушение бедных людей. Сделать такое дорогое украшение, ведь все камни были натуральными, им было не по средствам. И пастор, зная человеческую природу, предполагал, что у многих возникнет желание украсть бесценное сокровище.

И скоро вампиры перестали даже заглядывать в монастырь, где прятался пастор и выжившие жители деревни. А через какое-то время вообще ушли навсегда из этих мест. Люди приписали избавление от страшной напасти святости пастора и начали превозносить его. Но он просил не делать этого, вел себя скромно, держался в тени. Но это лишь раззадорило местных жителей, они посчитали такое поведение признаком святости. И тогда пастор решил все записать, не хотел, чтобы его безосновательно причислили к лику святых. Из этой старинной рукописи я и узнал о могущественном талисмане.

Это произошло, как рассказала мне прабабушка, еще в IX веке. Один из наших предков по имени Жерве имел довольно большую семью. Он жил во Франции, в городе Труа, тогдашней столице Шампани, имел мастерскую по производству витражей и был довольно зажиточным. Но кто-то словно навел порчу на семью. Два его сына и юная прекрасная дочь покончили жизнь самоубийством. Вначале старший повесился в сарае во дворе и не оставил никакой записки. Жерве долго горевал и молча сносил позор. Но буквально через два года младший утопился в пруду. Решили, что это несчастный случай, но когда нашли тело, то увидели привязанный к шее камень. Тщательно обыскав его комнату, Жерве нашел записку, которая гласила: «Простите меня, родные! Но жизнь больше не имеет смысла без моей любимой». Как выяснилось, его недавно оставила возлюбленная. И вот слабый юноша не смог справиться с горем. Но все дети Жерве отличались необыкновенной чувствительностью. Это передалось им от матери. Жерве женился на ней, когда ей было 16 лет. Она работала вышивальщицей парчовых риз при церкви. Была очень скромна, набожна и в то же время чрезвычайно эмоциональна. Жерве пытался повлиять на супругу, как-то изменить ее характер, но она сразу начинала плакать и замыкалась в себе. И все их дети на удивление походили на нее характером. Мальчики-близнецы, которым было всего по три года, тоже часто плакали, капризничали и даже впадали в меланхолию, так несвойственную маленьким детям.