– Не знаю, чье это.

– Лжешь! По глазам твоим страшным вижу, что лжешь.

Сгреб Бабу огромными ручищами, приподнял и тряхнул.

– Вырву тебе гортань и оставлю истекать кровью!

– Не тронь Бабуууууу! Не тронь!

Рон бросился на Черного Волка с кулаками, впился зубами ему в бедро, а потом дико заверещал, когда тот сцапал его за длинные всклокоченные волосы и вздернул вверх, удерживая на вытянутой руке. Адски больно… но злость и ярость сильнее.

– Это что такое? – кивнул на Рона. – Откуда ребенок?

– Нашшш он. Отпусти мальчика.

– Сначала скажи, чья ладанка. Кто носил оберег гайлара? Ты его сделала. Твой морок внутри.

– Не знаю!

 Упрямо заявила Баба.

— Значит, его с собой заберу, пока не вспомнишь!

– Прокляну!

Расхохотался, продолжая держать скулящего мальчишку за волосы.

– Проклясть проклятого? Видно, совсем разум потеряла! Чей пацан? Он не из ваших!

– Нашшшш! – упрямилась Баба. – Не тронь!

– Заберу с собой. Как вспомнишь чья ладанка – верну оборванца.

Схватил Рона под руку, как паршивого щенка, и потащил на улицу. Мальчишка брыкался, кусался, орал, но Черный Волк нес его в сторону своего лагеря. Надо было дать ему сдохнуть, тогда бы он Бабу так не напугал и Рона не утащил. Что, если поймет… что это мальчик ладанку обронил, что, если не захочет таких, как он сам, рядом терпеть и уничтожить захочет?

Баба говорила, как раньше убивали гайларов. Выслеживали, нападали войском. Считали их слугами теней. Что если узнает кто про волка, то убьют, и даже Сивар не спасет.

– Сила в тебе, Диерон мой. Много силы. А силу все боятся.

– Кто мой отец?

– Такой же волк, как ты.

– А мать?

– Мать… женщина с красными волосами и огненным сердцем.

– И где они?

– Еще не время для знаний. Будет тебе десять лун, и БабА расскажет своему мальчику… а пока нельзя. Пока молчать надо.

– А ты… разве ты не моя ба?

– Нет… но ты вот здесь, – кулаком себя между грудей ударила, – беречь буду, пока сама жива.

– А я люблю тебя. Ты самая добрая.

Обнимал ее и голову на колени клал, чтоб волосы его перебирала длинные, волнистые, белоснежного цвета.

– Сивар никто никогда доброй не называл, и никто не любил.

– Рони любит.

– Знаю… но однажды придет день, когда твой волк решит иначе.

– Никогда не придет! Рони сам умрет, но Бабу обижать не даст!

Смеялась надтреснутым голосом и гладила его, гладила, напевая своим низким голосом, показывая картинки диковинные, пока глаза его не станут от морока пьяными, и сон не сморит.

Как теперь там Ба без него? Ничего… волк вернется, даст силы, и Рон сбежит от страшного человека в маске. А у самого от страха по коже мурашки бегут, и глаза печет. Вот-вот вода хлынет. Как у маленького.

8. Глава 7

Говорят, что полезно заставать людей врасплох. Никогда не знаешь, что можно тогда узнать. 

(с) Джордж Р. Р. Мартин. Игра престолов 

Я была не готова к встрече с ней. Саанан меня раздери, я не хотела, чтоб это случилось вот так. Какая тварь рассказала, какая проклятая змея? Узнаю, раздеру на части. А сейчас оставалось смотреть в темно-карие глаза, обрамленные пушистыми ресницами, и сгорать в ее боли, корчиться в ней и понимать, что ни солгать, ни сказать правду не изменит ровном счетом ничего.

Ивайт давно ушла, но в дешевом номере воняло ее духами.

У меня в руках не просто ценная информация – у меня в руках наша победа. Точное расположение лассарского войска.

Сочная, грудастая Ивайт добывала для меня ценную информацию, а взамен я ее трахала так, что она голос теряла. Трахала и чувствовала себя дрянью, гадской сукой. Грязной, вонючей тварью. Но иначе мне было не добыть это все... Иначе мы так и будем прятаться, как крысы, в лесу вместе с баордами.