К концу пути нас осталось только семеро. Но мы все-таки добрались до него. Осколок был разломан, словно из него кто-то выбрался. Но вокруг не было ни души. Винициэлла заметила, что земля была выжженной не только вокруг осколка, но и еще уходила в сторону, словно километровое пламя двигалось само. Мы отправились по пепельному следу. Но по ночам не было видно никакого света, хотя огонь километрового диаметра должен был освещать небо как закат. Да и гарью на нашем пути не пахло, скорее падалью. Словно все не сгорело, а перегнило и обратилось в прах. Что еще было странно, по пути мы не повстречали ни одного дикого животного.

      Спустя неделю мы настигли виновника пепельной дороги. Близко подходить не стали, наблюдали на расстоянии и правильно сделали. Попробуй мы приблизиться к ней хоть на сотню метров, каждый из нас превратился бы в прах. Тем, кто выбрался из осколка, оказалась девочка. Её кожа была белой, а руки и ноги были покрыты чешуйками. Длинные белые волосы волочились за ней по земле. Крыльев у неё не было. Её тело обвивал большой белый змей со светящимися, как раскаленные угли, глазами. Сначала мы решили, что это её питомец. Но, как потом оказалось, этот змей был её хвостом. Днем девочка шла, а ночью ложилась спиной на пепел и вместе со змеем рассматривала звезды. Иногда казалось, что они общаются между собой. Причина, по которой за девочкой оставался этот жуткий след, была не ясна. Но где бы она ни прошла, все живое в радиусе километра гибло и разлагалось с такой скоростью, что огромные деревья и опасные хищники за секунду становились прахом. Поэтому мы назвали её Чумой, – так назывался яд белой змеи из наших лесов. Белая змея была опасна тем, что вместо яда с её клыков капала сильная кислота.

Мы наблюдали за девочкой через увеличительный алмаз, и видели, как иногда она плакала. Чуме было очень грустно от того, что к чему бы она ни приблизилась, превращалось в прах. Единственным её спутником в этом одиночестве был змей. Однажды после разговора со змеем, девочка с улыбкой на лице вскочила на ноги. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула воздух. В радиусе километра от неё начал появляться еле заметный белый туман. Туман медленно двигался в центр прямо к девочке, становясь все гуще. Раздался крик. Чума схватилась за плечи и упала без сознания, а туман растворился. Одна из нас не выдержала и побежала ей на помощь. Но её постигла та же участь, что и все живое в километре от девочки. Когда Чума проснулась, она вновь встала и закрыла глаза. Туман снова появился и начал, сгущаясь, двигаться к ней. Но как только его отчетливо стало видно, девочка снова закричала, от сильной боли. Она так хотела приблизиться к чему-то живому, хотя бы к дереву. Видимо, она пыталась сдерживать свою разрушительную силу, которая, сгущаясь, причиняла боль своему владельцу. Целый месяц изо дня в день девочка пыталась обуздать свою силу. Падая без сознания и снова поднимаясь, она сделала это! Туман настолько стал густым, что покрыл её тело, словно вечернее платье. По выражению её лица было видно, что каждая секунда в этом платье была подобна купанию в раскаленной магме. Так, одев это платье, она впервые смогла приблизиться к живому, не уничтожив его. Девочка шла по золотистому полю, проводя по колоскам ладонью. Каждая секунда в этом платье причиняла ей ужасную боль, но она все равно улыбалась. На поле появилась олениха со своим полугодовалым олененком. Олененок, увидев девочку, долго присматривался, принюхивался и ходил кругами вокруг неё. Чума протянула руку, в ответ на это оленёнок подошел и погладился об неё, словно кошка. От радости по щеке Чумы потекла слеза. Чувства переполнили сердце маленькой девочки, змей зашипел, и платье разлетелось в клочья, обратившись в туман. Глазом мы не успели моргнуть, как золотистое поле и олени исчезли, а на их месте образовалась черная пустота. Было трудно представить, что происходило в сердце девочки в этот момент. Чума от потрясения упала на колени. Вонзив острые когти в землю, она закричала. Её крик резал уши. А туман, окружавший её, с быстрой скоростью заполнил еще большее пространство. Её сила вырвалась за пределы одного километра, на столько, что на безопасном расстоянии мы её уже не видели. Следить за ней дальше было бессмысленно и опасно. Мы вернулись домой.