Метиас не обратил внимания на мои слова и положил мне на лоб свежее мокрое полотенце.

– Я пройду посвящение в любом случае, – ответил он и скормил мне дольку красного апельсина. Я помню, как он чистил для меня этот апельсин: сделал один длинный надрез и снял всю кожуру полностью.

– Но ведь речь идет о командире патруля Джеймсон. – Я удивленно моргаю опухшими веками. – Она оказала услугу, переведя тебя с фронта… и не обрадуется, если ты пропустишь посвящение. Разве об этом не сделают пометку в твоем личном деле?

Метиас только моргнул.

– Все в порядке, – ответил он. – Командир не уволит меня из патруля за такую ерунду. Кроме того, я всегда могу взломать их базу данных и поправить личное дело.

В ответ я улыбаюсь. Я тоже хотела в один прекрасный день пройти посвящение в армию, облачиться в темную форму Республики и думала, что мне, возможно, как и Метиасу, повезет с каким-нибудь известным командиром. Я отрыла рот для очередной ложки с супом.

– А мама ухаживала за мной, когда я болела? Она кормила меня с ложки?

Метиас убирает с моего лица мокрые от пота пряди. Он смеется надо мной, но в голосе его звучит нежность.

– Не будь глупой, Джучок. Конечно же мама за тобой ухаживала. И делала это гораздо лучше меня.

– Нет. Самый лучший – это ты, – прошептала я. Веки наливались тяжестью.

Мой брат улыбнулся:

– Очень мило с твоей стороны.

– Ты же не оставишь меня, правда? Ты останешься со мной дольше, чем мама и папа?

Метиас поцеловал меня в лоб.

– На веки вечные, малышка, пока не надоем тебе.

В полночь, когда приходит один из солдатов Метиаса, я тут же чувствую неладное. Надрывно лает Олли. Я полностью одета, на мне униформа и черно-красный жилет, на ногах ботинки, а волосы завязаны в тугой хвост. На краткий миг я радуюсь, что за дверью не Метиас. Иначе он бы узнал, что я собираюсь пойти одна тренироваться. Узнал бы, что я снова его ослушалась.

Я открываю дверь и вижу Томаса, который служит в качестве солдата вот уже семь лет. У него вся та же копна каштановых волос и неуверенность во взгляде. Томас замечает мое удивление и постоянно смотрит вниз – эта его привычка мне знакома еще с детства. У Томаса на лбу черная полоска оружейного масла, наверное проведенная указательным пальцем. Значит, ранее вечером он полировал свое оружие, а завтра состоится проверка их патрульного отряда. Я складываю руки на груди, а Томас вежливо отдает честь.

– Здравствуйте, мисс Айпэрис, – говорит он. – Надеюсь, у вас все в порядке.

Я глубоко вздыхаю, стараясь сохранить спокойствие. Томас стремится соблюдать регламент во всем. Даже здороваясь со мной. Несмотря на то что мы знакомы еще с тех пор, когда я едва умела ходить.

– Я собираюсь потренироваться. Где Метиас?

– Командир Джеймсон требует, чтобы вы как можно скорее отправились со мной в больницу. – Секунду Томас колеблется. – Скорее это приказ, а не требование.

У меня в животе вдруг появляется пустота.

– Почему она просто не позвонила мне? – спрашиваю я.

– Командир хотела, чтобы я вас сопровождал.

– Зачем? – Я повышаю голос. – Где мой брат?

Томас замолкает и глубоко вздыхает. Я уже заранее знаю, что он ответит.

– Мне жаль. Метиас убит.

И я погружаюсь в оцепенение, переставая что-либо слышать.

Словно вдалеке я вижу, как Томас пытается мне что-то сказать, машет руками, притягивает меня к себе и обнимает. Не понимая, что делаю, я обнимаю его в ответ. Ничего не чувствую. Не могу даже вспомнить, что сейчас сказал Томас. Киваю, когда он успокаивает меня и просит что-то сделать. Идти с ним. Томас одной рукой обнимает меня за плечи. В мою ладонь утыкается мокрый собачий нос. Олли выходит из квартиры вместе со мной. Я говорю ему держаться рядом, словно нахожусь от него далеко, запираю дверь, кладу ключ в карман и вместе с Томасом иду к лифтам. Он все время говорит, но я его не слышу. В лифте я смотрю на двери, на наши с Олли искаженные отражения в них.