– Что-то случилось? – спросила Софи. – Ты странно на меня смотришь, Эжен.

– Все хорошо, – медленно произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как обычно, и тут кто-то похлопал Женю по плечу. Судя по силе удара – Вася.

Родственники стояли рядом, увешанные своим багажом, которым можно мамонта убить, и улыбались так лучезарно, что при всем желании их нельзя было заподозрить в нехороших намерениях.

– Софи, познакомься, – сказал Женька, – это моя сестра Люся и ее муж Вася. Ребята, это моя… подруга, Софи Ламарре, – добавил он уже по-русски и с обреченностью приговоренного подумал о том, что в ближайшие дни ему придется переводить, переводить, переводить… непрерывно.

– Люсиль и Базиль! Как мило. – Софи тут же переиначила имена на французский лад и поочередно пожала родственничкам руки. – Я рада с вами познакомиться.

– Какая хорошенькая! – восхитилась Люся. На фоне легкой, будто из слоновой кости вырезанной Софи она смотрелась еще невыгоднее, и Женька внезапно ее пожалел, но тут же приказал себе не поддаваться подобным чувствам. И правильно, так как Люся сразу добавила: – А говорят, француженки знают толк во всяких любовных штучках. Правда, что ли, Женька?

– Неправда, Люська, – в тон ей ответил Ильясов, продолжая лучезарно улыбаться, чтобы Софи, пока еще мало понимавшая по-русски, не заподозрила неладного.

– Да что они там могут знать, – как теплоход, прогудел на весь зал прилетов непосредственный Вася. – В ней веса, как в кошке. Баба должна быть в теле! – и он похлопал Люсю по округлому плечику. Сестра кокетливо хихикнула.

Софи переводила взгляд с них на Женю, ожидая, пока ей переведут.

Благослови, господь, британских ученых, которые пока не придумали, как встроить синхронный переводчик в человеческие мозги!

– Люсиль и Базиль, – сказал Женя, – выражают свое восхищение твоим внешним видом и вашим знакомством. Предлагаю пойти за машиной.

– О, конечно.

У Софи был с собою небольшой, абрикосового цвета чемоданчик и сумка через плечо. Вряд ли она отдала бы свой багаж Ильясову (эмансипация достигла невиданных высот, зачастую переходящих в чистейшей воды абсурд), да и он не смог бы взять это абрикосовое нечто. Но хотел.

«Это из пионерского детства, – мрачно подумал Женька. – Дергай одноклассницу за косички и носи ее портфель, тогда она поймет, что нравится тебе». Беда в том, что, во-первых, ему уже за тридцать, детство осталось далеко позади, а во-вторых, во Франции с пионерией как-то… иначе. Культурный контекст совсем другой. Хотя пионерская организация там существовала, насколько Женя помнил.

– Идем, – велел Женя родственникам, повернулся, высматривая табличку с многозначительной надписью «Rent a car»[2], и тут мужской голос, бархатный, как коробочка с обручальным кольцом, произнес совсем рядом:

– Mon Dieu, Sophie! C’est toi? Est-il possible?[3]

С собою я в опасную дорогу

Взял много молодых и одаренных,

Восторженных, толковых и веселых,

Готовых к приключениям и славе.

Луис Вас де Камоэнс

Незнакомец оказался выше Женьки где-то на полголовы – а Софи, значит, на голову. Загар, который принято почему-то называть альпийским (приобретаемый зачастую не в Альпах, а в соляриях), художественно взъерошенные черные волосы, голубые глаза того неповторимого холодного оттенка, что бывает у крупных топазов. Снимать в три четверти, прикинул Ильясов, и голову чуть наклонить, а очки зацепить дужкой за вырез рубашки… а, они так и висят.

Мужчина, обратившийся к Софи по имени, явно знал, как себя подать.

– Неужели не помнишь? – весело спросил он, обращая внимание на Софи, только на нее, и ни на кого больше. – День рождения твоего отца, ресторан в «Негреско»…