Они переписывались каждый день, иногда говорили по телефону, и это длилось уже два месяца, а потом, словно чертик из шкатулки, выскочила эта задумка с Португалией, и Женька уже обрадовался и решил, что тут-то он не даст маху…

Кофе. Исключительно кофе спасет смертельно раненного кота, если не найдется глотка бензина.

У Софи только-только начиналось утро: разница в три часа иногда делала общение удобным, а иногда – неудобным донельзя.

– Привет! – весело сказала Софи, сняв трубку после первого же гудка. – А я почему-то думала, что ты мне позвонишь сегодня!

– Почему? – спросил Женька и кофе глотнул, но немного, так, чтоб не обжечься.

– Я не знаю. У меня было предчувствие. И ты позвонил.

Ильясов улыбнулся, и хотя она совершенно точно не могла видеть, как он улыбается, ему хотелось думать, что девушка улыбнулась в ответ.

Но тянуть с новостями не следовало.

– Софи, мне позвонила мама, – начал он неловко, не зная, как сформулировать то, что его надежды на романтическую поездку трещат по швам, – и попросила, чтобы я… чтобы мы с тобой взяли в Португалию мою старшую сестру и ее мужа.

Молчание. Женька дорого заплатил бы, чтобы узнать, что происходит в данный момент в кудрявой головке Софи.

– О! Даже так? – наконец откликнулась девушка. – Почему она попросила об этом?

– Говорит, что сестре нужно… развеяться после лечения в больнице. – Общаясь с Софи, Женька поднабрался французского подросткового сленга (она охотно пересказывала ему самые яркие «перлы» своих учеников) и теперь мог выражаться более экспрессивно. Как раз такой случай. – Утверждает, что они нам не помешают, но я сказал…

– О, безусловно, пусть едут! – воскликнула Софи прежде, чем Ильясов успел договорить и убедить ее – и себя – что идея дурацкая. – Бедная женщина! Конечно, ей нужно сменить обстановку.

– Но… – Женя не знал, как объяснить ей. – Я думал, что мы поедем с тобой вдвоем…

– Если твоя мама просит, значит, у нее есть для этого причина, – сказала Софи. – Разве ты не понимаешь? Женщина не станет просить о таком, не имея серьезных оснований.

– Это Россия, – буркнул Женя, – целая страна без причин.

– Эжен, я не имею ничего против. Я с удовольствием пообщаюсь с твоими родными. А сейчас мне нужно идти, хорошо?

– Хорошо, Софи. Удачного тебе дня.

– И тебе! – весело откликнулась она.

На том и распрощались.

Женя аккуратно положил трубку обратно на телефон (за границу он звонил с редакционного номера, что позволяло долго разговаривать) и задумчиво уставился в чашку с кофе. Не помог волшебный напиток трудоголиков, не подсказал великую мысль, как бы обойти эту ситуацию. Конечно, Женя знал решение: просто нужно сказать твердое «нет» матушке и что-нибудь сочинить для Софи, только…

Только вот он по-прежнему жил, как мушкетер. В детстве играл и сейчас продолжает.

– Дурак ты, Ильясов, – пробормотал Женя, глядя на отражение лампы в кофе – кривое и размытое. – Как есть дурак.

– Точно, – сказала рядышком Аглая Станиславовна, Женькина непосредственная начальница, – просто идиот! Я жду, жду фотографий, а он тут с кофе разговаривает!

– Пять минут – и готово, – буркнул Женька.

На душе было мерзко. Вроде бы все сделал правильно, никому не соврал, никого не подсидел, и совесть молчит – а все же… Ильясов знал, почему так.

Потому что Софи легко согласилась. Значит, Эжен для нее – не пара в романтическом путешествии, как он это себе воображал. Всего лишь попутчик, друг, с которым можно отправиться в поездку – не более того.

Однако слез же горьких не хватило,

И твой огонь они не потушили,