И только когда нижняя челюсть Марианны Доброхотовой обнаружилась в животе Дины Курцевой, стало ясно, что все это – фрагменты одной мозаики.

Анна натянула перчатки и осторожно взяла в руки челюсть. Такая легкая, как будто ненастоящая. Знак страдания, которое сложно себе представить.

– Ее не отбили, а вырвали осознанно, стараясь повредить как можно меньше, – сказала она.

– Вот и эксперт так считает, – подтвердил Чеховский. – Но тогда, когда нашли тело Доброхотовой, все выглядело иначе.

– И, думаю, не случайно. Он сначала изъял челюсть, а потом уже изуродовал тело, чтобы все выглядело так, как ему нужно. Контраст кто-нибудь кроме меня улавливает?

– А что тут улавливать? – отозвался Леон. – Все же на виду! Первое преступление он старательно маскировал под ограбление. Ему нужно было пустить полицию по неверному следу и, в некотором смысле, он это сделал. А вот при втором преступлении он хотел, чтобы акцент сместился на убийство – причем двух жертв сразу.

– По делу Доброхотовой были подозреваемые? – поинтересовалась Анна.

– Был только один – муж.

– Серьезно? – изумился Леон. – Избиение и ограбление на загородной дороге – муж?

– Потому что это всегда муж, – ответил Чеховский. – При смерти одного из супругов второй становится главным подозреваемым – учти это, если вы, два паука, все-таки не разбежитесь. Так что мужа должны были проверить, у него алиби. Других подозреваемых рассматривали, но всюду голяк.

Убийца связал одну жертву с другой – и уже подготовился к третьей, теперь очевидно, из-за чего пропало ухо Дины Курцевой. При этом серьезных улик не было ни на одном из мест преступления. Первое убийство – в январе, второе – в марте. Это очень быстрый темп, мало кто из известных серийных убийц такой выдержит.

Все это уже было очень плохо и указывало на хитрого, умного и безжалостного серийного убийцу. Но ведь еще не все прозвучало!

О том, что Чеховский поделился не всеми новостями, Анна догадалась не сразу. С чего бы ей вообще гадать? Он сам ее вызвал, значит, не будет скрывать данные. Однако чем больше она наблюдала за ним, тем четче понимала: недомолвки все же есть. И причина могла быть только одна – он не намеренно скрывает, он просто не решается сказать, не может подобрать нужных слов, а может, еще не определил для себя, насколько это важно.

В любом случае, с этим нужно было заканчивать.

– Чихуша, что еще мне нужно знать?

– Не называй меня так, – вяло огрызнулся он, но так и не решился встретиться с ней взглядом.

– И тем не менее, мой вопрос в силе.

– Это обнаружилось недавно… Вчера вечером, если быть точнее, раньше я не знал.

– А можно сразу к делу, без загадочной аннотации?

– Есть письмо, – вздохнул Чеховский. – Пришло в редакцию газеты «Утренний вестник» за два дня до убийства Дины Курцевой. На первый взгляд – полный бред, в газеты такого пачки приходят, особенно весной. Но тут на бумаге сотрудники газеты усмотрели пятна крови и на всякий случай передали письмо в полицию.

– Ну а вы от него благополучно отмахнулись, – отметила Анна.

Догадаться об этом было несложно. Письмо пришло за пару дней до убийства в отделение полиции, не связанное с ним. Кто понял бы, что оно важно? Кровь сама по себе – не такой уж шокирующий фактор. Весной и правда случается обострение, при котором автору письма не так уж сложно пустить на бумагу кровавую соплю.

Заслуга полиции заключалась скорее в том, что письмо не выбросили. Когда стало известно об убийстве Дины Курцевой, предсказуемо скандальном, кто-то вспомнил о письме и передал его следователю. Теперь Чеховский сбросил фотографию письма, с которым сейчас работали эксперты, на мобильный Анны.