- Не думай о нем. Спи, завтра трудный день.

- Что ему нужно от нас?

- Я усилил твою охрану. Выставим завтра оцепление…

- Зачем? Глупости…

- Не тебе решать.

Склонившись, дарит целомудренный поцелуй в лоб и, выходя, тихо прикрывает дверь.

С его уходом меня вновь начинают одолевать черные мысли. Ничего не могу с собой поделать. Тревожно на душе.

Услышав звук входящего на телефон сообщения, голышом бегу к сумке.

Номер неизвестен.

«Не могу не думать о тебе, Ириша. Я вернулся, чтобы быть с тобой»

Скотина.

Что за игру он ведет? Неужели думает, что я дважды наступлю на одни и те же грабли? Если так, то он конченный идиот.

- Ириша, - гримасничая перед зеркалом, передразниваю его.

Никто, кроме Кляйса, не позволяет себе меня так называть. Когда-то мне это нравилось, а сейчас бесит.

Я Ирма. Это имя мне дала моя мама, немка Эмма. Уважая светлую память о ней, не позволю его больше коверкать.

5. Глава 5.

Торжественное открытие нового салона традиционно назначено на шесть часов вечера. Организация у меня отлажена, каждый человек четко знает свои обязанности. Поэтому от меня требуется только появиться на открытии, перерезать шелковую ленту и сказать торжественную речь. А после еще пару часов пообщаться с телевидением, выдержать фотосессию для интернет-изданий, ответить на вопросы журналистов и удостоить своим вниманием уважаемых людей, приглашенный на открытие со всей области.

Правильно Алекс сказал – день будет сложным.

Позавтракав в одиночестве, иду в левое крыло первого этажа. Прохожу по длинному темному коридору до конца и сворачиваю направо, туда, где расположены комнаты моей бабушки по отцу Елизаветы Тихоновны.

Здесь ее покои. Царство мрачной темноты, старинных романсов и плотной дымовой завесы.

Толкнув дверь от себя, оказываюсь в круглой гостиной, полной табачного дыма.

- Ба, да сколько можно?! – ругаюсь, пытаясь разглядеть сквозь плотную пелену бесформенную фигуру старухи в кресле – качалке.

Быстро пересекаю комнату, распахиваю тяжелые портьеры и настежь открываю окно. Бабка на меня даже не смотрит. Зажав в зубах дымящую сигарету, раскладывает на круглом столе пасьянс.

Я падаю в кресло напротив нее и складываю руки на груди. Терпеливо жду, когда она закончит.

- Не сошелся, сука… - каркает как ворона и сгребает колоду в кучу.

- Брось расклад, ба, - прошу я, подаваясь вперед и опираясь локтями в стол.

- Что, Крысеныш покоя не дает?

Я даже не удивляюсь. Не знаю, откуда, но старая ведьма всегда все знает.

- Он вернулся…

- И ты хвостом закрутила, - добавляет, туша окурок в пепельнице.

- С чего ты взяла?

- Расклад тогда зачем? Ты же не веришь…

- Так, для интереса.

- Х@еса, - комментирует в своем репертуаре, но карты в руки все же берет.

Ловко их перетасовав, предлагает вытянуть одну из них. Делаю, как велит, и протягиваю ей пикового валета.

Она недовольно качает головой и начинает раскладывать карты полукругом, а я внимательно слежу за выражением ее морщинистого лица.

Моя бабка колоритная личность. Сухая и тощая, как жердь, почти не передвигается самостоятельно из-за разбившего ее колени артрита, но при этом продолжает курить, как паровоз и материться, как сапожник.

С утра уже ярко накрашена, а иссиня-черные волосы спрятаны в косынку, повязанную по моде шестидесятых годов в виде чалмы.

Мой отец был ее младшим сыном, любимчиком, а я, стало быть, единственная ненаглядная внучка, потому что у дяди своих детей нет.

Разложив карты, сильно хмурится и принимается постукивать узловатым пальцем с огромным перстнем по красному дереву стола.

- Ну?..

- Че, ну! Дура ты!