Я верила. С каждым днём моя вера становилась всё сильней.

Но я ничего не могла поделать с собой. Меня привлекали не тайны жизни и смерти, а тайны материй и миров. Загадки отражений иных реальностей и сновидений, отражённых в зеркале и в воде. И легенды о тех существах, что обитают «на другой стороне».

Я хотела быть чем-то большим, чем просто одинокой девочкой, застрявшей в жерновах Семи Ветров. Пусть даже и Проводником.

Смерть, молнии, холод и огонь — они подчинялись мне всё лучше день за днём.

Мне было пятнадцать, когда я научилась прогонять грозу от своих окон — или снова призывать её. Тогда, когда захочу.

Наставник Озер — теперь он проводил со мной времени больше, чем кто-либо ещё, сказал, что это очень хороший результат. А я толком не знала почему. Я была грозой, и гроза была мной. Конечно, она делала так, как я захочу.

Больше всего меня удивило то, что в группе, куда меня перевели, почти что не было девочек, кроме меня.

Только худенькая и молчаливая Рейчел, длинные чёрные волосы которой всегда закрывали лицо, и Локлин — угловатая и широкоплечая, больше похожая на мужчину.

Первая пугала меня больше, чем любой из мальчишек. Когда она поднимала лицо, можно было увидеть, что в глазах её уже живёт та смерть, которую она призвана привести в этот мир.

Рейчел наслаждалась тем, чему её обучали. Наслаждалась мыслями о том, как будет убивать. Обычно она не говорила об этом вслух — но я видела это чувство в её глазах.

Не могу сказать, чтобы оно было так уж чуждо и мне.

Как-то я разговорилась с ней — я хотела знать. А она, очевидно, была рада расспросам, потому что кроме меня с ней не говорил никто.

— Тебе нравится убивать, — первая сказала я. Думала, она станет со мной спорить, но Рейчел ответила:

— Да.

По спине у меня пробежал холодок.

— Почему? — спросил я тогда.

Она странно повела головой, на секунду становясь похожей на змею.

— Они отправили меня сюда.

Я пока ещё не понимала тогда.

— Разве ты не хочешь изучать магию? — с удивлением спросила я.

— Меня никто не спрашивал, чего я хочу, а чего — нет.

Мне нечего было ответить ей.

Меня тоже никто не спросил. Но я никогда не считала наказанием то, что оказалась здесь. Что я имела бы там, на общей земле? Жила бы сейчас в нищете и стирала чужое бельё, чтобы помогать матери зарабатывать на хлеб.

И всё же зерно сомнения оказалось посеяно в моей душе. И, стоя у своего окна, я теперь часто думала о том, почему нас отправляют сюда, не спрашивая, хотим мы этого или нет?

С Локлин общение ладилось ещё трудней.

Она почти не ощущала токов магии и предпочитала орудовать мечом. Попала сюда, потому что однажды на занятиях воспламенила свой клинок и проткнула наставника насквозь.

Мне всегда казалось, что она не слишком умна — неуклюжа как в искусстве общения, так и в колдовстве. Всё, что она делала, было грубым, и мне никак не удавалось понять, почему её определили заниматься столь тонким мастерством.

На мой вопрос она ответила просто и легко:

— Я не люблю и не умею делать чего-то иного, кроме как убивать.

Мне стало грустно. Абсолютно отчётливо я поняла, что даже эти двое отлично знают, чего хотят и зачем оказались здесь.

Я не знала. Мне нравилось управлять стихиями, но я боялась, что когда-нибудь моя магия призовёт настоящую смерть. И не хотела торопить этот момент.

К своему удивлению, я обнаружила, что мне куда интереснее наблюдать за мальчиками — и, по возможности, общаться с ними.

Все, с кем я училась, были хорошо воспитаны, и многие происходили из знатных семей.

Раньше мне казалось, что богатенькие мальчишки до невозможности высокомерны и глупы. Ну… не могу сказать, что я была так уж неправа. Многие из них, обладая достоинством, манерами и красотой, имели такой заносчивый нрав, что больше хотелось врезать им чем-нибудь по башке, чем продолжать разговор.