– Значит, всякие лешие, водяные и кикиморы были в курсе? – удивилась я.

– А как же им не быть, коли Баба-яга в лесу схоронена? Знает Леший – знает весь волшебный люд.

– А знает весь волшебный люд – и простой народ узнает, – скептически заметила я.

– Никогда! – убежденно возразил кот. – Баба-яга – это тот мостик, через который нечисть с простым людом связь держит. Если не устраивает что Лешего или Водяного, то они сами человеку не покажутся, а придут к Яге да попросят ее передать людям их волю. Так было испокон веков заведено. Если люди узнают, что Баба-яга – это Василиса, прежнему почтению не бывать. Баба-яга-то свое доброе имя веками заслужила. Так что нечисть не выдаст.

– А Василиса как давно место Яги заняла? – вмешался Ив.

– Три весны минуло, – без запинки ответил кот.

– Три года, значит, – протянула я. – А слухи про то, что Яга – злая ведьма, недавно поползли?

– Да вот, вскоре после того, как Василиса в путь-дорогу отправилась. Четыре ночи все спокойно было, а на пятый день богатырь явился, грозился «людоедке» голову с плеч снести.

– Значит, прознали, что Яга отлучилась и… – предположил Ив.

– Да кто ж знает-то? – подпрыгнул кот. – Заболела старушка, лежит на печи, здоровье поправляет. Кто приходит, тому избушка старушечьим голосом отвечает, и они уходят в полной уверенности, что Яга дома, просто у нее неприемный день. А в избу тайком прокрасться невозможно – избушка бы про то знала.

– И все-таки странное совпадение получается, – усомнился Ив.

– Мне больше любопытно, кто тот злодей, что про Бабушку-ягу такие мерзости распускает! – проворчал кот.

– Может, соперники? – предположила я. – Кто-то хочет занять место Яги. Кто-то мечтает о таком же почете, уважении и власти.

– А что, – Варфоломей стукнул хвостом, – в этом есть смысл.

– Значит, надо искать среди волшебников, – резюмировал Ив.

– Преимущественно – молодых да дерзких, – дополнил кот.

– А ведь в таком случае этот волшебник не знает, что Яга – это Василиса, – осенило меня. – Иначе он бы просто разоблачил ее как самозванку. Осталось определиться с кругом подозреваемых.

Варфоломей уселся на лавку, почесал за ухом и стал выдавать список возможных злоумышленников.

– Перво-наперво, Забава, кузнецкая дочь. Девка ладная, красивая, но гордая без меры. В женихи все царевича ждала, а уж какие к ней только добры молодцы не сватались! В чародействе сильна – еще Яга жива была, когда Забава к ней приходила. Хотела у нее секреты волшебства выведать, да только не вышло. Тогда Забава осерчала да предложила Бабе-яге силами померяться – мол, кто победит, тот и будет самой главной чародейкой в Лукоморье. Яга над ней только посмеялась да за дверь выставила. А Забава кулачком избушке грозила да кричала, что Яга еще о ней услышит и пожалеет о своих словах, да только поздно будет.

– Думаешь, она?

– Кто знает? – Кот в задумчивости наклонил голову. – Три года минуло, Забава могла наловчиться в чародействе и захотеть потягаться с Ягой.

– Судя по твоим словам, Забава бы скорей Бабу-ягу на честный бой вызвала, чем исподтишка слухи о ней стала распускать, – усомнилась я.

– За три года она могла и измениться! – упрямо возразил Варфоломей.

Я не стала спорить и на кусочке бересты, выданном мне котом, угольком вывела первое имя.

– Дальше, – призадумался кот, – а вот хотя бы и Степанида, крестьянская дочка. Бедовая девка! Нареченного ее в лесу медведь задрал. Это незадолго до свадебного пира случилось – Ефим отправился дичи добыть, да и сам сгинул. Степанида убивалась страсть как! К Яге пришла, слезами умываясь: помоги, бабушка, суженого оживить, дай водицы живой да мертвой.