– Если я не позвоню через полчаса на «Екатерининскую», то меня начнут искать. – Виктор уже отчаялся и не знал, чем он еще может аргументировать свое нежелание подчиняться норвежцам.

– Наверняка будут, – согласился Кнутсен, но тему развивать не стал, а лишь опять поторопил Малюкова: – Если вы готовы, то спускайтес за борт. О лодке не беспокойтес.

Виктор в последний раз тоскливо осмотрелся вокруг, но не найдя ни одной зацепки и ни одной причины, чтобы хоть как-то еще потянуть время, сдался и начал спускаться под воду. В воде его сразу же окружили с трех сторон люди в гидрокостюмах, с водными пистолетами и гарпунами в руках и жестом указали, в какую сторону ему следует плыть. Немного погодя ему, опять же жестами, велели подозвать к себе Беляша и Зосю и дать им команду следовать с ними. В лодке у Виктора все еще оставался соблазн приказать тюленям атаковать чужаков, но тут, под водой, это желание быстро пропало. Во-первых, аквалангистов было больше, чем он ожидал, а во-вторых – они были и вправду вооружены весьма опасным для тюленей оружием. Оставалось только одно – подчиниться и надеяться, что его похищение будет вскоре замечено, и, значит, будут предприняты попытки вызволить его самого и его подопечных из беды.

Время под водой текло не так, как на поверхности, и казалось, что прошла целая вечность до того момента, когда аквалангисты, до этого плывшие практически у самого дна, начали постепенно подниматься на поверхность. Люди – не тюлени, и на них давление толщи воды влияет не так, как на ластоногих, которые одинаково переносят перепады давления и в воде, и на суше. Поэтому понадобился целый час, пока Виктор и его сопровождение не поднялись к ожидающему их на волнах пограничному катеру. Норвежскому пограничному катеру.

Неуютно и тревожно чувствовал себя Виктор, пока ему помогали взобраться на борт чужого судна. Было ощущение какой-то нереальности, словно он спал и все это ему снилось. Зато ни Зося, ни Беляш не чувствовали никакой тревоги или опасности. Их друг и тренер был рядом с ними, и это успокаивало животных. Они все так же спокойно и безо всякого сомнения по команде Виктора забрались в ящики, которые были спущены на воду. Ящики подняли на борт, и катер, набирая обороты, помчался по холодным волнам, удаляясь все дальше от российской границы. И чем дальше они удалялись от нее, тем тревожнее и тоскливей становилось на душе у Виктора Малюкова.

Его проводили в специально подготовленную для него каюту. Принесли одежду, для того чтобы он переоделся. Но Виктор не торопился снимать мокрый гидрокостюм и надевать хотя и сухую, но такую чуждую ему одежду. Он сел на пол возле койки и, закрыв лицо руками, замер. В каюте было тихо, ни один звук с палубы и из коридора не проникал в эту клетушку. И тут, в этой тишине, ему и пришли в голову вопросы, ответы на которые он очень бы хотел узнать. Как так получилось, что Асле Кнутсен все знал и о нем, и о его тюленях, и о проекте, в котором они участвовали? Откуда норвежцы могли знать, что он поедет со своими животными тренироваться в Финманскую бухту? Как военные из Норвегии могли узнать о новой методике обучения ластоногих, разработанной им, Виктором Малюковым? Кто мог сообщить им эту информацию, которая держалась в большом секрете? Вопросов было много, а ответов на них не было…

Единственное, что хоть как-то успокаивало Виктора – так это мысль, что военные, узнав о его похищении, не оставят его и тюленей в беде и придут на помощь. Как? Он, конечно, этого не знал. Может быть, потребуют его возвращения по дипломатическим каналам, а может, обменяют на какого-нибудь шпиона. Такого, как Кнутсен, например.