– Да, конечно, занимайтесь, – разрешил начальник штаба корпуса.

Комбат ушел. Возле пулеметной позиции, в траншее, где находились еще два стрелка, остались Грунов, Дургин, Сазонов и гауптман Альрих Хальзер с группой.

Начальник штаба корпуса взглянул на гауптмана. Тот кивнул, что означало: переход здесь.

Полковник перевел взгляд на Самедова:

– Докладывай, лейтенант.

Самедов доложил о внезапном обстреле, появлении танков на возвышенности метрах в восьмистах от передовой, которая хорошо видна отсюда.

– Они сразу открыли огонь.

– Сколько было танков?

– Взвод, четыре Т-IV. Они как раз разместились на возвышенности. Из глубины били гаубицы, минометы, пришлось укрыться. В это время немцы сняли свои заграждения и в поле, на нейтральную полосу вышли бронетранспортеры, поливая передний край из пулеметов, пехота сначала была в бронетранспортерах, затем спешилась.

– Механизированная рота имела «Ханомаги»? – спросил начальник разведки.

– Так точно, 251-е. Тут уже ударил наш артиллерийский дивизион. Со второго эшелона подошла пулеметная рота, открыла огонь по пехоте, ну и мои бойцы, придя в себя, начали стрелять. Потеряв три «Ханомага», танк и около взвода пехоты, разведывательная группа под прикрытием все той же гаубичной артиллерии отошла назад. Что характерно, тела погибших гитлеровцы забрали.

Спросил Дургин:

– Подойдя вплотную к вам, имея еще два танка и не менее семи бронетранспортеров и два взвода пехоты, немцы отступили?

Лейтенант ответил:

– Так точно, по ним открыли огонь другие роты батальона, минометный взвод. Да и артдивизион продолжал стрелять. К тому же в ротах есть свои пулеметные взводы и противотанковые расчеты.

Грунов неожиданно спросил:

– Это был твой первый бой, лейтенант?

– В качестве командира роты – да, до этого я воевал взводным. Но недолго. Меня в полк прислали из училища в мае месяце. Досрочный выпуск. Прибыл младшим лейтенантом, а как назначили командиром роты вместо погибшего капитана, присвоили лейтенанта.

Начальник штаба корпуса кивнул:

– Понятно. В полку таких много.

– Зато комбат у нас опытный. С финской воюет.

– Терентьев? Этот, да. Его пора уже на полк ставить. Наверное, придется, потери несем большие.

Лейтенант вздохнул:

– К сожалению.

Начальник разведки спросил:

– И после попытки прорыва на линии фронта спокойно?

– Так точно, ну если не считать, что пару раз налетали четыре «юнкерса», одного, кстати, сбили наши пулеметчики. Самолеты особого вреда не нанесли – вспахали поле перед передовой и ушли. Как будто приказ такой имели.

Грунов переглянулся с Хальзером, курившим самокрутку неподалеку.

Лейтенанту и в голову не могло прийти, что он на все сто процентов прав. И «попытка» проведения разведки, и авиационный налет были звеньями одной цепи в общей операции абвера.

По траншее пробежало:

– Рота, обед! Бери, мужики, котелки, повара кашу принесли.

Грунов перевел взгляд на Самедова:

– Вам пищу доставляют качественную?

– Так точно, по питанию вопросов нет.

– Это хорошо. И прямо в траншеи?

– Так точно, но ближе к общему блиндажу. На время завтрака, обеда и ужина на позициях остается только один пулеметный расчет и по два бойца с каждого взвода в качестве наблюдателей.

– А если в это время немцы пойдут в атаку? – спросил Дургин.

Самедов ответил:

– Так чтобы вернуться на исходные, всего пара минут потребуется.

– Понятно, ну идите, лейтенант, пообедайте и проследите, чтобы личный состав был накормлен.

– За этим вообще-то младший политрук смотрит.

– А за роту отвечает кто?

– Ротный, я понял. Вопрос разрешите?

– Давай!