– А где же он моется, этот мужчина?! Неужели здесь вообще не принято приводить себя в порядок?! Так вот откуда этот ужасный запах берется…, – простонала Квини в ужасе, стоя в простенке, где прямо перед ней оказалось зеркало.

Девушка подняла глаза и увидела перед собой леди средних лет, с опущенными уголками рта, морщинками у глаз и теряющей тонус кожей.

Увидела, и не поняла, кто это.

Она вздрогнула, и дрожащими пальцами ощупала себя, свое лицо и свое тело. Отражение в зеркале повторяло все ее движения.

И тут девушка с ужасом поняла, это она, леди Квинния, собственной персоной.

Только постаревшая лет на двадцать.

– Не может быть! Да этого быть не может…! – воскликнула она в отчаянии.

Но зеркало все так же повторяло за ней каждое движение.

И вот тогда, когда  отрицать реальность стало попросту невозможно, девушка побелела как полотно и упала в самый натуральный обморок.

Квини очнулась от того, что кто-то весьма усердно облизывал ее лицо. И еще от звуков, от которых на сердце, которое чуть было не разорвалось от увиденного, становилось легче. Легче и теплее.

Девушка открыла глаза, и чуть не подпрыгнула от испуга. На нее умильно смотрела страшенная зверюга. Черная, как ночь и с одним ухом. Морду зверюги пересекали шрамы, явно полученные в битве. Одного глаза у нее не было, и это она издавала те самые звуки, которые столь благотворно подействовали на несчастную попаданку.

Ну, еще бы!

Мало того, что она оказалась в не магическом мире, так еще и получила в подарочек такую вот внешность.

Квини не зря была ученицей маэстро Фемини. Девушка сразу, несмотря на потрясение, поняла, в чем дело.

Очевидно, этот мир был из тех, в котором время текло иначе. А тогда, если ей удастся, каким-то образом вернуться назад, все вернется.

-- Конечно, все вернется, -- убеждала себя Квини. -- Маэстро знал, о чем писать в одном из трактатов “О разнице времени в пространствах иных миров”.

Зверюга же, будто подтверждая ее слова, издала еще раз тот самый звук, от которого Квини захотелось прижать это страшилище к себе.

Прижать и не отпускать.

Однако наша попаданка, которая увидела такое существо впервые в жизни, не рискнула делать какие-бы то ни было резкие движения. А существо вдруг выпустило лапы с длинными, загнутыми когтями, и выгнув спину, издало совсем другой звук.

Противный до нельзя. Этот звук заставил чувствительную девушку заткнуть уши.

Местная же животина бодро двинулась прочь от Квини, мягко и беззвучно ступая.

Послышался звук открывающейся двери, очередной громкий мяв, и голос того местного мужчины:

-- Что, Бандит, проголодался, зверюга ты этакая?

-- Погоди, погоди, дружок. 

На эти слова Бандит ощерился и недружелюбно глянул единственным имеющимся в наличии глазом.

-- Ну, прости. Прости. Просто Бандит, -- весело произнес мужчина, и поставил набитые сумки на пол.

Квини спешно поднялась, оправила свое видавшее виды платье и вернулась в кресло. Она была бледна как смерть, и совершенно уничтожена.

Единственное, что в такой ситуации утешало - при ее теперешнем виде дамы лет под сорок пять, этого мужчины ей опасаться вряд ли следует.

Несмотря на такое вот, весьма специфического рода, утешение, слезы из глаз ее хлынули ручьем.

Мало того, что хлынули. Так она еще и зарыдала. Зарыдала в голос, о Сияющая Мать.

Она, дитя не самого последнего аристократического рода, представительницы которых никогда не показывали своих чувств на людях.

Володя не глядя бросил сумки и ворвался в комнату. Одноухий Бандит довольно уркнул и сунул морду в неразобранные покупки.