– Но есть и кое-что еще, – сказала Ливви. – В статьях сообщается, где именно находили тела, и мы отметили все эти места на карте. И у этих мест кое-что общее есть.

Тай вытащил из кармана одну из своих игрушек – моток гибкой проволоки – и принялся распутывать ее. У Тая был очень быстрый ум, и порой ему приходилось вертеть что-нибудь в руках, чтобы успокоиться.

– Все тела обнаружены возле лей-линий. Все до единого, – объявил Тай, и Эмма услышала в его голосе неподдельное возбуждение.

– Лей-линий? – наморщив лоб, переспросила Дрю.

– Существует опоясывающая землю сеть древних магических путей, – объяснил Малкольм. – Они усиливают любую магию, поэтому обитатели Нижнего мира веками использовали их для открытия порталов в мир фэйри и всего такого. Аликанте стоит на пересечении нескольких лей-линий. Эти линии невидимы, но можно научиться их чувствовать. – Он нахмурился, присмотревшись к одному из снимков, сделанных Кристиной в баре «Саркофаг», который как раз появился на экране компьютера. – А ты можешь сделать так, чтобы картинка увеличилась?

– Приблизить фрагмент? – уточнил Тай.

Не успел Малкольм ответить, как в дверь Института позвонили. Звонок был необычным: вместо пронзительного дребезжания в Институте раздался оглушительный удар гонга, от звука которого содрогнулось все здание, задрожали стены и стекла, а кое-где даже посыпалась штукатурка.

Эмма в ту же секунду вскочила на ноги.

– Я открою, – сказала она и поспешила вниз, не обращая внимания на Джулиана, который тоже поднялся, чтобы сопроводить ее.

Ей хотелось хотя бы на секунду остаться одной. Ей хотелось осознать, что эти убийства начались в том году, когда погибли родители. Что ее мама и папа стали первыми жертвами маньяка.

Все убийства были связаны. Эмма видела, как ниточки сходятся вместе и начинают складываться в узор, который она еще не могла толком разглядеть, но в реальности которого сомневаться не приходилось. Кто-то сделал это. Кто-то пытал ее родителей и убил их, нанес те жуткие письмена им на кожу и бросил их гнить в океане. Кто-то лишил Эмму детства, разрушил дом ее жизни и оставил ее одну, беззащитную и беспомощную.

И этот кто-то поплатится за свои грехи. «Месть не согреет сердце», – сказала Диана, но Эмма ей не поверила. Месть снова даст ей вздохнуть свободно. Месть снова даст ей возможность думать о родителях, не холодея от ужаса. Эмма снова сможет спать, не видя во сне их мертвые лица и не слыша, как их голоса взывают к ней о помощи.

Эмма подошла к двери Института и распахнула ее. Солнце только что село. На пороге стоял угрюмый вампир со стопкой коробок в руках. Короткие каштановые волосы, веснушки на носу – на вид он был не старше подростка, но это ни о чем не говорило.

– Доставка пиццы, – сказал он таким удрученным тоном, словно ему только что сообщили о смерти всех близких родственников.

– Да ладно? – удивилась Эмма. – Малкольм не пошутил? Вы и правда пиццу доставляете?

Курьер безучастно посмотрел на нее.

– А что, нельзя?

Эмма подскочила к стоявшему возле двери столику, на котором обычно лежали наличные деньги.

– Не знаю. Вы же вампир. Я решила, что вы могли бы и чем-то получше в жизни заняться. Или в смерти. Неважно.

– Да ты хоть знаешь, как сложно найти работу, когда в паспорте написано, что тебе сто пятьдесят лет, а на улице ты можешь появляться только ночью? – уязвленно воскликнул вампир.

– Нет, – призналась Эмма и взяла коробки у него из рук. – Об этом я не подумала.

– Вечно вы, нефилимы, ни о чем не думаете. – Он сунул пятьдесят долларов в карман джинсов, и Эмма обратила внимание, что на его серой футболке написано: ОС.