— Рада знакомству, мисс, — пробубнила она.

— Взаимно, — я старалась, чтобы ответ прозвучал мягко и доброжелательно.

— Позвольте вам сказать… — девочка подняла на меня глаза и, запнувшись, снова уставилась себе под ноги.

— Продолжай, — подбодрила ее Камилла, приподнимая бокал, будто собиралась произнести тост в честь малышки.

— Позвольте вам сказать, что ваше платье очень… красивое.

Я немного обомлела, потому что мой наряд выглядел сейчас совсем непрезентабельно. Особенно, здесь, в роскошной обстановке рубиновой гостиной и рядом с дорогим платьем вдовы. Я не могла конкурировать даже с маленькой Беатрис в темно-синем жакете с серой юбкой плиссе. После полета на цеппелине и езды по проселочным дорогам, даже костюм дворецкого выглядел свежее и приличнее.

Тишину, повисшую в комнате, нарушил предупредительный шепот вдовы:

— Без меткого сравнения, комплимент превращается в жалкий огрызок.

Меня до глубины души возмутила и сама подсказка, и то, как Камилла специально произнесла ее так, чтобы все присутствующие ее непременно услышали.

Я не удержалась и метнула в сторону вдовы осуждающий взгляд. А потом вспомнила о чудо-ковре. Так и есть! Он начал зеленеть! Сделала шаг назад. Не хватало еще, чтобы и мои эмоции выдавал!

Тем временем, ворс вокруг девочки преобрел стыдливо-оранжевый цвет.

— Очень красивое платье, потому что похоже на землю, — мучительно выдавила из себя Беатрис.

И снова наступило молчание. Неловкое и гнетущее. Правда, его тут же рассеял звонкий смех вдовы.

— Ох, Бетти, какая же ты… — Камилла не стала уточнять, только взмахнула рукой, вытирая невидимую слезинку, и обратилась уже ко мне: — Мисс Лавлейс, не обижаетесь на нее.

«И не думала», — хотела сказать я, но собеседница продолжила, не дав мне возможности вставить и слова.

— Малышка, мы простим тебя за неопытность. Юность не порок, дорогая. Но в следующий раз, если нечего хвалить, говори о глазах. Они у всех прекрасны. Ваши, мистер Маргулис, например, лучатся мудростью и опытом прожитых лет.

— Кхм, премилостиво благодарю, — губы дворецкого дрогнули в подобии улыбки, и он поклонился.

— Вот видишь! — вдова торжествующе подняла бокал к потолку.

Это было очень странное зрелище: суровый мистер Маргулис, кажется, засмущался. Во всяком случае, кончик его носа покраснел, щеки были розовыми, а глаза поблескивали, будто на них навернулась слеза. Неужели он принял слова гостьи за чистую монету? Как можно было не заметить скрытого оскорбления?

Ковер под Маргулисом был все таким же нейтрально-бежевым. Ладно, мне тоже стоит успокоиться.

— Земля кормит людей, как мать детей, — пришла неожиданно на ум старинная поговорка. — Юная леди, ваше сравнение далеко не самое плохое.

Вдова вскинула брови и, все еще продолжая улыбаться, приоткрыла рот, будто беззвучно ахала от изумления. На этот раз она отсалютовала бокалом мне. Дворецкий кашлянул. Девочка подняла взгляд. В ее глазах было непонимание. Она явно не знала, как себя вести.

— Бетти, право, не ссутулься. Это всего лишь твоя наставница. Тебе придется привыкнуть к тому, что ты частенько будешь представать перед ней абсолютной невежей.

Девочка покраснела, в ее глазах стояли слезы, но было заметно, что она мужественно их сдерживает.

«Бессердечная пустышка! Она совсем не делает скидки на возраст. Ну уж нет, дорогуша, попробуй поймать на слове меня».

— Как говорил великий магистр Михаэль Мантан, признаваться в незнании — вернейшее доказательства наличия разума, — мне пришлось приложить немало усилий, чтобы голос звучал спокойно и ровно. — Я здесь именно для того, чтобы заполнить пробелы в знаниях юной леди Беатрис.