Пальцы на ногах онемели, и холод поднимается вверх по стопам.

Не отвлекаясь, я вытаскиваю из лифа дневник, стираю с обложки запирающую руну, а затем отбираю у супруга ритуальный клинок. Есть что-то забавное в том, что оружие, благословлённое в светлом храме будет использовано для тёмной магии крови. Я рассекаю на ладони кожу и заливаю дневник алым.

— Тринки каи вену! — шепчу я.

Холодно…

Ну же! Я добавляю порез.

Что-то начинается, будто набирает обороты невидимое колесо.

Страницы словно оживают, откликаются на мой призыв шелестом и покрываются следами тлена. Пятна густеют, расползаются. Чернота будто пожар обугливает страницы, и дневник в моих руках рассыпается в прах. Порыв ветра поднимает песчинки, кружит, и постепенно вихрь обретает сходство с женским силуэтом.

Передо мной без сомнения тень младшей жрицы.

— Тш-ш-ш… — выдыхает она.

Одновременно по ту сторону кто-то дёргает дверь.

Холод достиг колен, и я хватаюсь за постамент, чтобы не упасть.

Есть надежда, что дверь попытался открыть кто-то из младших Гельдернов, мало ли, очередной выражатель соболезнования явился. Младший не будет ломиться, он отступит и начнёт разбираться по-тихому, подарит лишние пару минут.

— Приветствую, жрица, — я склоняю голову.

Тень обретает ещё больше сходства с женской фигурой, но так и остаётся безликой.

— Говори…, — шепчет она.

— Я знаю, что твою душу отдали Свету. Я призвала тебя, чтобы освободить и попросить об услуге.

Дверь снова дёргают, настойчивее. А яд течёт по венам быстрее, сердце бьётся чаще.

— Говори…, — повторяет она.

Это можно расценивать как согласие?

— Благослови меня и одновременно… прокляни, — прошу я.

— Ш-ш-ш?

Один отшельник написал занудный трактат о Времени и Безвременье. До сих пор удивляюсь, как я смогла продраться через мозгодробительный текст и не вернула книжку недочитанной. По мнению отшельника Безвременье пусто и вечно, соприкасаться с ним не рискуют даже боги, но я не богиня, мне терять нечего. Какая разница, проведу я в Бездне вечность, провалюсь на тысячу лет в прошлое, попаду в далёкое будущее или смогу пройти по краю? Чертог Смерти по легенде уступом нависает над Безвременьем, и по самому краю пропасти вьётся зыбкая тропа. Чуть оступись, и Безвременье поглотит тебя, но мне достаточно десяти шагов, и есть способ помочь себе — то самое двойственное благословение-проклятие. Проклятье будет толкать меня в пропасть, а благословение — тянуть к Чертогам. Пока две силы противостоят друг другу, я сохраню равновесие.

— Я знаю, что делаю, — заверяю я жрицу, хотя это не так.

— Услуга за услугу, — соглашается она, и её фигура тотчас распадается.

На меня обрушивается вихрь из колких песчинок, наваливается Тьма, а сердце отбивает последние удары. Живой на Тропу всё равно не ступить…

Из последних сил я выкрикиваю:

— Ми либери ля Воже’Темпо виво, морто каи ла магио дель ля Гелдерн фамио! — призываю я.

Ключом к тропе послужат моя угасающая жизнь, смерть супруга и брачный артефакт, заключающий родовую магию. Яд добирается до сердца. Наверное, грохот, ударяющий по ушам — это удары створок о стену. Почуяв тёмную волшбу, бойцы света пришли. Но слишком поздно. Тропа откликнулась на мой призыв и ковровой дорожкой разворачивается под ногами, траурный зал гаснет.

Если у меня не получится, если я всё же провалюсь в Безвременье или останусь в Вечных Чертогах, то меня будет согревать последняя шутка — я буду в красках представлять, как светлые Гельдерны объяняют жрецам, как допустили тёмный ритуал прямо в траурном зале. Свидетелями неизбежно станут представители других родов, принц.