Проснулся Сержант оттого, что карета замедлила ход. Не открывая глаз, попытался определить направление. Восток. И море рядом.

Знать бы еще, какое именно.

Какое бы ни было, но корабль — куда более надежная тюрьма, чем карета.

— Ты не спишь. У тебя дыхание изменилось. И движения глаз выдают. — Чужак сидел на полу и снова выглядел ребенком.

Правильно: если прибыли к пункту пересадки, то в любой момент может появиться охрана.

— Я принес клятву, — сказал он, поправляя берет.

— Хорошо.

Открыть глаза. Приспособиться к сумеркам — плотные занавески и догоревшая свеча создавали иллюзию ночи — и сесть. Размять затекшие мышцы. Выровнять дыхание.

— Я хотел спросить, почему из всех женщин ты выбрал именно эту? И почему не способен изменить выбор?

— Не знаю.

— То есть это не было осознанным действием?

— Не было.

К счастью, больше чужак вопросов не задавал.

Ехали еще два часа. Пустых. Наполненных самыми разными мыслями, избавиться от которых не получилось. И сдавшись, Сержант вытащил из кармана фарфоровую кошку.

С ней необязательно разговаривать вслух.

Вообще разговаривать не обязательно.

7. Глава 7. Итоги

Одни проглатывают обиду. Другие — обидчика.

…из записок старого ученого, посвятившего жизнь

наблюдению за людьми

Что я помню о пути?

Остановка. Берег. Зеленоватая галька, которой Майло набил опустевшие карманы. К слову, его появление никого не удивило. Люди пребывали в уверенности, что Майло присутствовал в карете изначально, чтобы наша светлость не заскучала.

И это спокойствие меня не удивило. Фрейлины, слуги, рыцари, Кайя… все, кому случалось встречаться с Майло, были убеждены, что точно знают, кто он и откуда появился. Магия? Майло назвал это врожденной способностью: в его мире важно уметь прятаться или притворяться своим.

На берегу мы пробыли недолго, сменив карету на плоскодонный барк, где нашу светлость приняли как дорогую гостью, и не следует обращать внимание на досадные мелочи, вроде решеток на окнах и запертой двери. Разве в этом проявляется истинное гостеприимство? Подали обед, но от запаха жареного мяса к горлу подкатила такая тошнота, что ночная ваза, пустая и чистая, пришлась весьма кстати.

Нервы, нервы… пора лечить.

И занять бы себя чем-нибудь, но нечем. Пытаясь унять тошноту, я расхаживала по каюте, трогая чужие вещи. Сундук. Книги. Кровать, прикрученную к полу. И стол тоже. Стул один, и его занял Сержант, пребывавший в странном полудремотном состоянии.

Юго чувствовал себя куда свободней.

Взломав замок на сундуке — моя совесть не мяукнула даже о том, что гости себя подобным образом не ведут, — он вытащил карты. Раскатывал на столе, придавливая углы книгами, астролябией и квадратной массивной чернильницей. Я не мешала. Карты были рисованы от руки, видно, что не единожды правлены.

Кривая линия побережья. Россыпь городов. Непропорционально широкие дороги и треугольники-горы на юге. Кажется, что на юге. За островами выглядывает из волн сказочный змей. А в левом верхнем углу карты улегся тигр… или кто-то на тигра похожий. Юго, водя пальцем по бумаге, читал названия городов. Вслух.

— Восточная граница, — произнес Сержант. — Территория Ллойда.

Что это нам дает? Разве что ощущение места в огромном мире.

Барк причалил к берегу. А я подумала, что островов на карте не менее сотни и нанесены, пожалуй, самые крупные. А этот… серая гранитная глыбина, заключенная в квадрат из стен. Крепость старая, судя по кладке, отживающая свой век. Стены ее поросли желтоватым мхом, а единственная башня частично осыпалась. В дыре гнездились птицы, и, возбужденные нашим появлением, они поднялись в воздух.