— По-мо-ги-те!!! — в который раз за сегодня закричала я.

Неужели прекрасной леди Джулиане суждено здесь скончаться… Да еще в изодранных лохмотьях, голодной, грязной, искусанной комарьем? ЗА ЧТО??? ЧТО Я ТАКОГО СДЕЛАЛА?! Я ведь никого не убила, не ограбила, не похитила. Жила себя тихо-мирно в свое удовольствие, разные забавы придумывала. Неужели я так и умру, не подарив папе внучат? Ведь он так навязчиво об этом мечтает. Ой, как же захотелось вдруг детишек понянчить. Мальчика и девочку, с черными, как у мамочки, глазками-пуговками и темными вьющимися волосиками. Мои дети должны быть очень красивые.

— У-у-у… — заревела белугой. — Помогите, — теперь уже пищала я.

Совершенно неожиданно с бешеным лаем на верхушку кручи, с которой совсем недавно кубарем свалилась леди Джулиана, выбежала овчарка.

— Малыш, Малышечка, миленький. Скорее ко мне!

Подарю тебе внучат, папочка. Когда-нибудь… чуточку попозже, лет так через восемь или девять. А что? В Европе все рожают после тридцати.

Малыш бегом сбежал вниз. Никогда не думала, что буду до безумия радоваться этому лохматому монстру. Даже в переизбытке чувств полезла к нему целоваться. Милая собачка. Ой, Малыш тоже лижет меня. Влажно, весело, щекотно.

— У, ты, чудище клыкастое, — прошептала я в умилении и поцеловала его прямо в блестящий мокрый нос.

— Ага! Ну привет, беглянка! Набегалась?! — Похититель Благородных Девиц тоже появился на горизонте.

Гм… моя радость чуточку поутихла. Вон он какой хмурый, как брови грозно насупил. В лучах заходящего солнца мужская фигура выглядела, пожалуй, еще более грозной, чем лось, с которым мы довольно мило разминулись давеча. Этот точно не травоядный. Он же не станет меня убивать? Как у столь гадкого хозяина может быть такой милый песик? Малыш вон рад, что я жива-здорова. А Кирилл, небось, только за себя переживал, что лишился в своей богом забытой дыре живой игрушки и бесплатной служанки. Побоялся, что теперь некому будет его кормить подгорелой кашей.

— Эй, вытащи меня отсюда! Видишь я загрязла в этом болоте. Вдруг тут змеи водятся или пиявки? Ужасно боюсь этих ползучих, любых ползающих тварей. Вытащи меня немедленно, слышишь!

— Малыш, пойдем домой! — совершенно спокойно, даже буднично сказал Кирилл, развернулся и зашагал прочь, а я осталась с разинутым ртом от такой несказанной наглости.

Пес забегал глазами то на своего грубого хозяина, то на меня, беззащитную и напуганную. Заскулил, бедненький, не понимая, как можно бросить девушку в беде, но ослушаться не решился, побежал вслед за ненавистным похитителем.

— Эй, ты куда?! Ты не можешь оставить меня в опасности, тебя за это посадят! Хотя тебя и так упекут в тюрьму далеко и надолго.

Неужели Кирилл и правда уйдет?

— Эй… — Какой у меня жалобный голос. Любой должен растаять.

Обернулся. Еще тот злыдень, весь яростью клокочет. Даже отсюда видно, как заходили желваки на его скулах.

— Во-первых, меня зовут Кирилл, а во-вторых, ты все время забываешь о волшебном слове.

— Крекс-пекс-фекс! — радостно воскликнула я и очаровательно улыбнулась.

Номер не прошел. Чувство юмора у некоторых напрочь отсутствует. Решила попробовать еще.

— Эники-беники! Ахалай-махалай! Сим-сим, откройся! По щучьему велению, по моему хотению. Сивка-бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой.

Злостный маньяк, напрочь лишенный благородства, опять повернулся спиной и зашагал прочь. Ну что же он за человек такой?! Ненавижу, гада!

— Ой, я поняла волшебное слово: трах-тибидох!

Мне послышалось или он хохотнул? Однако веселье совершенно не смягчило Похитителя Благородных Девиц, он все так же, не оборачиваясь, продолжал свое движение в противоположную от прекрасной леди Джулианы сторону — еще секунда, и скроется за горизонтом. А я, между прочим, уже почти по пояс в этой зловонной холодной мерзкой жиже. А вот малыш обернулся, снова заскулил, потом залаял, призывая хозяина обратить внимание на мое совершенно бедственное положение.