– Эта компания постучалась к нам пару минут назад, – сказала Барбур. – Мы с сержантом вышли их встретить.

На ее простоватом дружелюбном лице отражалось легкое беспокойство.

Салли посмотрел на Гонсалеса:

– Подобное бывало раньше?

– Нет, – ответил Гонсалес, коренастый вояка сорока с лишним лет.

Он достал рацию, чтобы вызвать остававшихся на базе солдат, но Салли покачал головой:

– В этом нет никакой необходимости, верно?

Климатолог обратился к Барбур:

– Тебе лучше вернуться в тепло.

Он посмотрел ей вслед, затем откашлялся и повернулся к гостям.

– Не хотели бы вы заглянуть к нам? – сказал он, медленно выговаривая каждое слово и показывая на дверь.

Аборигены – три женщины, жавшиеся к единственному мужчине, – ничего не ответили. Маршалл заметил, что мужчина намного их старше. Лицо его было иссушено солнцем и стужей, но на нем выделялись удивительно чистые темно-карие глаза. Уши старца отягощали большие костяные серьги, покрытые фантастическими узорами, из меха воротника торчали перья, а на скулах виднелись темные татуировки. Гонсалес как-то сказал, что это племя живет очень просто, однако, глядя на примитивные копья и звериные шкуры, Маршалл понял, что даже не представлял себе, насколько проста эта жизнь.

Какое-то время стояла неловкая тишина, нарушаемая лишь гудением генераторов, расположенных неподалеку. Затем снова заговорил Салли:

– Вы пришли с севера? Это долгий путь, и вы наверняка устали. Чем мы можем вам помочь? Хотите чего-нибудь выпить или поесть?

Ответа не последовало.

Салли снова повторил сказанное, медленно и подчеркнуто, словно разговаривая со слабоумными:

– Хотите чего-нибудь выпить? Поесть?

Когда ответа снова не последовало, Салли вздохнул и отвернулся.

– Так мы ни к чему не придем.

– Вероятно, они не понимают ни слова из того, что вы им говорите, – сказал Гонсалес.

Салли кивнул:

– А на языке инуитов я говорить не умею.

– Тунитов, – сказал старик.

Салли быстро повернулся к нему:

– Прошу прощения, что?

– Не инуитов. Тунитов.

– Извините, я никогда раньше и не слыхивал о тунитах. – Салли слегка похлопал себя по груди. – Меня зовут Салли. – Он представил Гонсалеса и ученых. – А та женщина, которая вас встретила, – Пенни Барбур.

Старик коснулся груди:

– Усугук.

Женщин представлять он не стал.

– Рад познакомиться, – сказал Салли, как всегда играя роль лидера. – Так вы не против к нам заглянуть?

– Ты спрашивал, чем бы вы могли нам помочь, – ответил Усугук, и, к своему удивлению, Маршалл отметил, что старик говорит без акцента.

– Да, – столь же удивленно сказал Салли.

– Вы можете сделать нечто крайне важное. Уйти отсюда. Сегодня. И больше не возвращаться.

Слова его лишили Салли дара речи.

– Но… почему? – после некоторой паузы спросил Маршалл.

Старик показал на гору Фир:

– Это злое место. Ваше присутствие здесь угрожает всем нам.

– Злое? – придя в себя, повторил Салли. – Ты говоришь о вулкане? Он давно потух.

Тунит посмотрел на него, и в лучах закатного солнца тени морщин на темном лице обозначились резче, превратив его в маску отчаяния и тревоги.

– Почему злое? – спросил Маршалл.

Усугук не ответил.

– Вам не следует здесь находиться, – сказал он. – Вы проникли туда, где никому нельзя быть. И рассердили древних. Очень рассердили.

– Древних? – переспросил Салли.

– Обычно они… – Усугук поискал подходящее слово, – великодушны. – Взмахом руки он обвел базу. – В старые времена все, кто здесь жил, люди с ружьями и в мундирах, не покидали стен, которые возвели. Даже сегодня солдаты никогда не забредают в запретное место.

– Ничего не знаю ни о каких запретных местах, – проворчал Гонсалес. – Я просто предпочитаю держать свою задницу там, где тепло.