– Мы один раз в жизни оборудуем жилье и не настолько богаты, чтобы приобретать дешевку. Поэтому нужны шторы из Италии.

В конце концов Крюковы переехали в новые апартаменты.

Я вздохнула спокойно и спросила:

– Ну, теперь будешь искать жильцов в однушку? Думаю, можешь рассчитывать на нормальную сумму от сдачи старой квартиры.

Валечка замялась.

– Вероятно.

Меня удивила ее реакция. Я бы на месте Крюковой уже обклеила весь район объявлениями, но потом я решила, что помогла Вале вылезти из тесной берлоги, остальное не мое дело.

Через месяц ко мне в Ложкино прикатил Никита и устроил неприличный скандал. Если проигнорировать истерические вопли, то суть претензий парня была такова: у них с мамой нету больше счастья, разрушена крепкая семья Крюковых, перерезана пуповина, которая соединяла Валю с Никитой, теперь мать и сын чужие друг другу люди. На вопрос, кто же виноват в этой метаморфозе, последовал ответ: Даша Васильева.

Я испугалась, что парень заболел, и попросила:

– Кит, ляг на диван, померяй температуру.

Невинное предложение вызвало новый приступ агрессии.

– Ты наша беда, – затопал ногами Никита, – у меня нету машины. Каково тащиться через весь город на метро, а? Сама небось на иномарке рассекаешь. А мои друзья? Они все живут в Марьине, никто не желает в Теплый Стан в гости ездить. Из-за тебя передо мной встал выбор: жить вместе с любимой мамой, лишившись общения с приятелями, или остаться на старой квартире, бросив мать, которую я обожаю.

– И ты выбрал первый вариант? Любовь к матери пала при мысли о поездках в метро и на маршрутке? – не выдержала я.

– Мама рыдает в одиночестве, – завизжал Никита, – я мучаюсь! Кто тебя просил к нам лезть? За каким чертом ты предложила нам новую квартиру? Нам и в старой замечательно жилось!

Слава богу, на этой фазе беседы со второго этажа, привлеченный криками, спустился Кеша и выставил Никиту вон. Я не сержусь ни на Валечку, ни на ее эгоистичного сына и непременно поздравляю их по телефону с праздниками. Крюкова изображает радость, произносит дежурную фразу:

– Надо почаще встречаться, – но меня в гости не зовет и сама не звонит.

Оксана и Маша в курсе этой истории, но они ее не комментируют, Маруська лишь один раз откровенно сказала:

– Мусик, не всем следует помогать!

Очевидно, Валерия – духовная родственница Валечки и Никиты Крюковых. Не стоило вытаскивать Леру из болота.

– Мы не можем надолго оставить в приюте Настю, – печально говорила Софья, – девочка должна посещать школу, ее необходимо регулярно показывать врачу. Я не имею никакого права заниматься ребенком, это противозаконно. Одно дело – дать кров матери с дочерью, и совсем другое, когда несовершеннолетняя оказывается на ваших руках без родителей.

– Да уж, – вздохнула я.

– Проблема! – повторила Софья. – Сейчас первоочередная задача – найти девочке опекуна! Если бы Настя хорошо слышала, я бы быстрее устроила ее судьбу. Но она инвалид. Существуют особые аппараты, их имплантируют прямо в ухо, вот только цена кусается! В общем, я работаю по всем направлениям. Наши люди редко берут на попечение инвалидов, а доктора, хоть и давали клятву Гиппократа, без денег не вернут Насте слух.

– Сколько стоит операция для девочки? – спросила я.

– Точной цифры не назову, но дорого, – пригорюнилась Софья. – Мы существуем на частные пожертвования и не располагаем миллионами.

– Уточните, о каких деньгах идет речь, – сказала я, – могу подключиться, обзвонить приятелей, вместе сумму и соберем.

– Было бы здорово, – посветлела лицом Софья.

Дверь в кабинет распахнулась, вошел мужчина лет пятидесяти, одетый в летний костюм.