Девушка была легка на помине. Она сидела рядом с Элизабет в партере. Они подошли. На сцене репетиция шла как по маслу. Адам, исполняющий арию Вальтера на песенном состязании, не отрывал глаз от своей жены, к неудовольствию Резерстона. Первый гобой так и не появился, и Пикок у дирижерского пульта периодически напевал его партию своим глухим приятным голосом. При этом атмосфера царила более доброжелательная, чего не было до этого ни на одной репетиции. Вот так, достаточно одному из исполнителей отправиться в мир иной, как остальные ожили.
Джоан села рядом с Джудит.
– Извините, но мне пришлось нарушить обещание. Я рассказала профессору Фену об инциденте с Шортхаусом.
Девушка повернула к ней осунувшееся лицо:
– Ничего страшного. Борис знает, и я рассказала об этом мистеру Лангли. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.
Они замолкли.
Сидевший рядом с Элизабет профессор Фен наклонился к ней:
– Вы давно знакомы с Эдвином Шортхаусом?
– Примерно столько же, сколько с Адамом, – ответила она. – Эдвин, как говорится, положил на меня глаз и был очень недоволен, когда я вышла замуж за Адама. Первое время он вел себя ужасно. Адама просто возненавидел.
– Неужели?
– Да, именно возненавидел. Другого слова не подберешь.
– И так продолжалось до самого конца?
– Нет, – произнесла Элизабет со вздохом. – В конце прошлого года он неожиданно перед Адамом извинился, когда они вместе участвовали в постановке «Дона Паскуале». – Она подробно рассказала, как это произошло. – Адам счел извинение неискренним, но с тех пор их отношения стали терпимыми.
На сцене тем временем Вальтер закончил свою песнь, и городской писарь Бекессер принялся беспощадно разносить его исполнение в пух и прах. Мастера, за исключением Сакса, поддержали писаря, неодобрительно качая головами. Нельзя нарушать правила, даже такому молодому. Из-за кулис появилась уборщица с ведром и шваброй, но ее попросили уйти.
Джудит повернулась к Джоан:
– Меня ужасно беспокоит Борис.
– А что такое?
– Он болен, но не хочет показаться врачу.
Конец ознакомительного фрагмента.