Фен посмотрел на нее с уважением.

– Вы совершенно правы, но надо учитывать степень натяжения веревки. Если повезет… впрочем, думаю, слово «повезет» тут неуместно… то для того, чтобы сломать шею, достаточно и фута.

Внимание всех привлек солидный железный крюк, с которого свисала веревка. Он был закреплен на потолке примерно в семи футах от слухового окна.

– Крюк был здесь всегда? – спросил сэр Ричард, доставая трубку.

Инспектор Мадж посмотрел на сторожа Фербелоу, и тот сообщил, что раньше крюка на потолке не было.

– Следы осыпавшейся штукатурки, – добавил инспектор, – свидетельствуют, что крюк установлен недавно. Веревка, на которой висел покойный, обычная, бельевая.

– А где находился узел? – поинтересовался Фен. – Под углом нижней челюсти? – Он сидел на стуле и задумчиво ощупывал собственную челюсть.

– Как вы сказали? Узел? – Мадж удивленно поднял голову. – Да, все именно так и было. Не знаю, сам ли покойный это придумал или кто-то другой позаботился. А под петлю у подбородка была подложена тряпка.

– Кто обнаружил тело? – спросил сэр Ричард, прикуривая трубку. – И когда?

– Тело обнаружил доктор Шанд, – ответил Мадж.

– Шанд? – удивился Фен. Он стоял перед зеркалом и подрисовывал гримом себе пышные черные усы. Элизабет даже вскрикнула, когда он, шутливо нахмурившись, посмотрел на нее. – Доктор Шанд человек надежный. Но как он здесь оказался посреди ночи?

– Ради бога, Джервейс, – проворчал сэр Ричард, – перестаньте дурачиться и оставьте грим. – Он повернулся к инспектору: – Так что доктор делал здесь посредине ночи?

– Его срочно вызвал Шортхаус, – поспешно произнес инспектор Мадж.

– Как это вызвал?

– Позвонил по телефону. Но доктор не знает, кто говорил. Просто мужской голос сообщил, что Эдвину Шортхаусу срочно нужна медицинская помощь. И сказал куда ехать.

– А вот это уже интересно, – усмехнулся Фен. Он теперь старательно снимал грим с помощью крема. – И во сколько сюда явился доктор Шанд?

– В одиннадцать тридцать. Его встретил Фербелоу.

– Послушайте, – вмешался Адам, – я вчера вечером тоже был в театре.

– Что вы тут делали? – удивился Фен.

– Приходил забрать из гримерной бумажник. Забыл его там после репетиции. В бумажнике были деньги, а в последнее время из гримерных начали пропадать вещи, поэтому я решил сходить не откладывая. Не думал, что здесь может быть Шортхаус. Тем более мертвый. Какой ужас.

Инспектор Мадж замялся:

– Извините, сэр, боюсь, что я не совсем понял, кто вы такой.

– Перед вами Адам Лангли, – пояснил Фен, вытирая лицо полотенцем. – Исполнитель партии Вальтера в опере «Нюренбергские мейстерзингеры».

– И единственный в Европе первоклассный тенор с таким диапазоном, – с гордостью добавила Элизабет.

– И в какое время вы забирали свой бумажник, сэр?

– Примерно в двадцать пять минут двенадцатого.

– Ваша гримерная находится?..

– Этажом ниже.

– Вас здесь кто-нибудь видел?

– Да. Я разговаривал со сторожем Фербелоу. – Дело в том, что я… – Адам замолк, подбирая слова. – …Мне захотелось проехаться на лифте. Понимаете, есть у меня такая слабость. Это еще с детства, тогда лифты были редкостью. В общем, я спустился вниз, а затем поднялся на третий этаж и встретил Фербелоу. Выяснил, что он опасается вредных газов, которые, по его мнению, выделяют электрические лампы. И поэтому всюду держит двери распахнутыми. Входную внизу и свою здесь.

– Что за идиотизм, – пробормотал сэр Ричард.

– А кроме Фербелоу, вы еще кого-нибудь встретили?

– Нет. Снова спустился вниз и пошел в отель… Впрочем… уходя, я видел, как к служебному входу подъехал автомобиль и из него вышел мужчина. Наверное, это был доктор.