– Я же сказал тебе – прячься! – проворчал Хельги недовольно.

Звениславка нырнула под скамью…

Обитый медью форштевень ударил во вражеский борт. Затрещало крепкое дерево, иные из немцев, не устояв, повалились на палубу. Якоря и багры вцепились и потащили корабли друг к другу. Стрелы били в упор.

Защитники корабля выставили перед собой копья, но это была отвага конца. Халльгрим первым перескочил через борт, занося над головой меч.

Когда с каждой стороны всего по одному кораблю и на каждом не так уж много людей, морской бой не затягивается надолго. Так и в этот раз. У купцов хватило мужества не сдаться без схватки, но для упорного сопротивления не было сил.

Ратное счастье почти сразу поставило Халльгрима лицом к лицу с предводителем. У того блестела в бороде седина, но соперником он оказался нешуточным. Даже для Виглафссона. Железные мечи с лязгом отскакивали друг от друга. Только клочья летели от обтянутых кожей щитов. Однако и Халльгрима не зря называли вождём. Купец тихо охнул и поник на палубу, которая ему больше не принадлежала. Халльгрим перепрыгнул через него, на ходу отшвыривая чей-то занесённый клинок. Закинул щит за спину и двумя руками обрушил перед собой свой меч.

Двое братьев Олавссонов сражались поблизости, неразлучные, как всегда. И Бьёрн уже дважды наклонялся связать оглушённого сакса. А у Сигурда было в руках ясеневое копье, и меньшой сын кормщика ещё успевал оглянуться – не ввязался ли в битву отец. Можжевельник был могучим бойцом, и все это знали, но Халльгрим давно уже запретил ему сражаться, сказав так:

– Когда ты понадобишься Одину на его корабле, он тебя призовёт. А пока ты нужен мне на моём.

Олав и Хельги были единственными, кто остался на драккаре. Олав невозмутимо сидел у руля, заслонившись круглым щитом, и смотрел, как рубились его сыновья. А Хельги не укрывался ни от свирепого ветра, ни от стрел. Не то верил, что случайная гибель его обойдёт, не то намеренно привлекал её к себе…

Потом Халльгрим вытер меч и сдвинул со лба шлем. Корабль был очищен.

Викинги хозяйничали на палубе. Кто-то снимал с убитых оружие. Другие вязали пленных и загоняли их в трюм драккара – сидеть в темноте, пока не понадобятся. Третьи потрошили тюки, разбирая добычу.

Сын Ворона ещё раз обвёл глазами корабли. Немалая удача, когда обходится без потерь.

Сильные руки переправляли на драккар взятое в бою. Плыли через качавшийся борт бочонки русского мёда, позвякивало в мешочках светлое серебро, мягко шлёпались связки мехов, укутанные от сырости в мешковину и кожу… Будет чем похвастаться дома.

Видге нынче повезло больше других. Мальчишка один на один уложил воина втрое старше себя, и ему достался редкостный меч – упругий и длинный, с неведомыми письменами на воронёном клинке. Этот меч был зачем-то снабжён острым концом вместо обыкновенного закруглённого, можно подумать, неведомый мастер собирался не только рубить им в сражении, но и колоть, как копьём. Внук Ворона решил про себя, что при случае это надо будет исправить, а покамест опоясался новым оружием и зашагал по палубе, взвалив на плечи увесистый тюк…

Освобождаемый от груза, торговый корабль раскачивался на волнах всё сильнее. Скоро к Халльгриму подошли сказать, что трюм опустел.

Хёвдинг оглядел палубу, на которой там и сям лежали погибшие защитники судна.

– Они не струсили, – сказал Виглафссон. – Да и сражались неплохо. Они заслуживают, чтобы им вернули корабль, и пусть Эгир гостеприимно встретит их в глубине. Прорубить дно!

В развороченных недрах судна тотчас отозвался топор. Деревянное тело вздрогнуло, начиная принимать в себя воду. Немного погодя драккар выдернул вонзённые когти и легко соскользнул прочь.