– Какие у него шансы, Дильс? – спросил Артур.

– Откуда мне знать? – отозвался Дильс. – Может, он умрет через минуту. А может, через две. А если повезет, выживет.

– У него обморожено лицо, – сказала Злата, бегло осмотрев кожу незнакомца.

Она осторожно приподняла его веки, как неожиданно растрескавшиеся губы мужчины искривились в ухмылке, и она непроизвольно отшатнулась. Дильс поймал ее испуганный взгляд и пояснил:

– Если он еще может улыбаться, значит, все будет нормально.

– У него такие синие глаза, – заметила Яна.

Дильс со Златой принялись раздевать лежащее на полу тело. Это тоже было делом нелегким – вся одежда промерзла до такой степени, что по своей твердости напоминала кусок асфальта. На нем была стеганая куртка и кухлянка – чукотская рубашка мехом внутрь, ноги обуты в огромные мохнатые унты, сплошь в сосульках. Отчаявшись раздеть великана, Дильс достал из аптечки скальпель и стал распарывать дубовую материю. За поясом мужчины оказался нож с широким темным лезвием в зазубринах и рукояткой, вырезанной из рога какого-то животного.

Аккуратно распарывая заиндевевшую рубашку незнакомца, Дильс распорядился согреть еще воды, отправив для этого Костю. Тот, что-то недовольно буркнув, пошел выполнять поручение, а все остальные сгрудились над бородачом, сгорая от нетерпения. Наверное, единственный вопрос, который вертелся у всех в голове, был только один – откуда этот человек?

«Не удивлюсь, если он очнется и скажет, что сейчас 20-е годы», – подумал Тима. В самом деле, что мог делать на необитаемом острове этот странный человек? С одним только ножом?

Будто угадывая его мысли, Дильс проговорил:

– Сто плешивых пингвинов мне в трусы, но спорю на получку, что этот тип не похож ни на полярников-чилийцев, ни на любителей опасных путешествий, ни вообще на кого-либо, кого здесь можно встретить. Это не ваш друг? – он искоса взглянул на ребят.

– Нет, – словно оправдываясь, сказал Антон, будто бы непризнание этого бородатого, похожего на лешего мужика, своим другом было их виной.

– Отойдите, не мешайте, – велела Злата.

Все сделали шаг назад, хотя любопытство было сильнее.

Незнакомец был очень истощен, хотя по всему было видно, что в недавнем прошлом он был человеком крепким. Волосы светлые, почти как у альбиноса, борода чуть темнее, плечи и спину покрывали глубокие шрамы, на груди татуировка в виде огромного кельтского креста, который беспорядочно переплетали толстые змеи с разинутыми пастями, из которых свисали раздвоенные языки. Надпись, изображенная под крестом в готическом стиле, гласила:

UNSCARRED

Но самый натуральный шок наступил, когда Злата и Дильс с неимоверным трудом стащили с него закостеневшие штаны. На левой ноге, от бедра до правой ягодицы, зияли две глубокие раны. И довольно свежие.

– Ого, – выдавил из себя Костя, сделав непроизвольно еще один шаг назад.

– Что это? – не выдержала Яна, дернув Тиму за локоть. – Медведь?

– Нет, откуда? – отозвался Дильс.

Он рассматривал раны с неподдельным, почти веселым интересом, как если бы находился в какой-нибудь лаборатории и перед ним лежал препарированный кролик, а не полумертвый мужчина с изгрызенной кем-то ногой.

– Руки и ноги тоже обморожены, – констатировал он, бросив взгляд на пальцы нездорового белого цвета и, наоборот, почерневшие ногти. – Хотя, думаю, до ампутации дело не дойдет. Может, ногти сойдут. Если он проживет эту ночь, то у него есть все шансы выкарабкаться. Злата, согрей бульону, вдруг он снова очнется. Перенесем его на кровать. Очень надеюсь, что он не болеет какой-нибудь заразой.