— По моей личной помощнице и моим сотрудникам судят обо мне и моём бизнесе, — кривит он свои безумно сексуальные губы в презрительной ухмылке, и я съеживаюсь от его уничижительного взгляда и слов. — А ты просто одета в какие-то дешёвые безвкусные тряпки с распродажи, от которых так и разит нищетой. Безысходностью, — хлещет он меня этими словами, словно даёт одну за другой по пощёчине. Ты должна будешь со мной ездить на деловые встречи, выполнять все мои поручения. Но только уволь, не в этом позорном тряпье, — заканчивает он свой уже десятый за день сеанс унижения.

— Но у меня нет другой офисной одежды, — опустив глаза в пол, выдавливаю я из себя. Чтобы он не дай Бог не заметил моих слёз.

Слёз обиды. И горечи. Никто меня никогда не называл дешёвой и безвкусной…

— Значит сейчас мы поедем с тобой в бутик, — отрезает мой босс, и я ошарашенно смотрю на него.

12. 12

— В бутик, прямо сейчас?! На ночь глядя?! — ничего не понимаю я. Неужели моя одежда так ужасна?!

И словно прочитав мои мысли, Вербицкий отрезает:

— Да, детка, с этого момента и до окончания нашего прекрасного контракта ты принадлежишь мне. И делаешь то, что я сочту нужным. И да, ты просто ужасно выглядишь. Ты — моя вещь. А у меня всё должно быть только самого высшего класса. И моя корпорация, и дом, и мои шлюхи. И моя помощница в том числе, — сверлит он меня глазами.

— Ваши шлюхи?! — переспрашиваю я. — Но я не ваша шлюха.

— Пока. Но это пока, — запрокинув голову, начинает хохотать мой свежеиспечённый босс. — Согласись, для человека, который только что подписал контракт, в котором он соглашается добровольно на всё, ты немножко строптива, да? — ухмыляется он. — Поверь мне, каждая баба, женщина, если угодно — шлюха. Это просто вопрос цены. Есть шлюхи подешевле. Есть подороже. Только и всего. Но не будем терять времени зря. Как иронично: обычно такими мелочами занимается как раз моя личная ассистентка, но раз уже моя помощница — это ты, а со вкусом у тебя явно проблемы, то мне самому придётся заняться твоим гардеробом.

Мне хочется крикнуть ему в лицо, что дело вовсе не в отсутствии хорошего вкуса, а в вечной нехватке денег и нищете. Но зачем мне метать бисер перед свиньями? Точнее, перед одной наглой и напыщенной свиньёй?

И я просто коротко отвечаю на его тираду.

— Хорошо, я готова, — встаю со своего кресла.

— Отлично детка, отлично, ты быстро учишься, — с удивлением посмотрев на меня, кивает Вербицкий и направляется к двери.

А я иду покорно за ним следом.

— Кстати, больше никаких кроссовок, — кидает он мне на ходу, даже не оборачиваясь. — Моя личная помощница — это моё лицо. Моя обложка. Мой фасад. Она должна быть самой стильной и сексуальной. Чтобы у всех, когда она только появляется в комнате, вставал, — ты меня поняла? — оборачивается он ко мне и хмыкает.

И я только молча смотрю в его глаза, где пляшут бешеные огоньки.

Он что, издевается? Или шутит? Что-то не похоже…

— Тогда не проще было бы вам нанять себе в помощницы какую-нибудь дорогую эскортницу? — дерзко отвечаю я. — Ну, чтобы у всех сразу вставал?

— Нет, —отрезает он, нажимая кнопку лифта. — Эскортницу может купить каждый идиот с парой сотен в кармане. А у меня должен быть только эксклюзив.

Мы спускаемся в опустевший подземный гараж, где нас уже ждёт заведённая машина, и мягкое кожаное нутро поглощает наши тела.

Я сижу, утопая в глубоком мягком кресле, и буквально через несколько сантиметров от своего бедра я чувствую близость тела моего босса. Дикого. Притягательного.

Дурманящего своим ароматом самца. И власти.