Воздух был свеж, и дышалось легко. В магазине «Ол найт» продавали овощи и тюльпаны: желтые и красные. От этих ярких красок мне полегчало. Поэтому, заметив, что миновал салун «Гилгули», я сдал назад. Там в зале большой экран, кабельное со стереозвуком. Поболею с хоккейными фанатами, может, даже покричу от души. Да и пивка хлебнуть было бы неплохо.

Войдя в двери с большой резной буквой «Г», я увидел бармена Стю. Внутри прозрачной барной стойки плавали экзотические рыбки, а сверху, в посудине, наполненной до жути похожей на формалин жидкостью, – сосиски.

– Привет, Добсон, – поздоровался Стю. – Игра-то налаживается!

Под потолком висел телевизор с выпуклым экраном. Игрок «Айлендерс» Майк Босси опрокинул Дина Талафуза. Дин поднялся и развернулся к Босси. Фанаты на трибунах ревели и скандировали. Игроки с обеих сторон словно взбеленились. Я, как и все остальные в салуне, смотрел на экран… который вдруг возьми да побелей. Целых десять секунд динамики молчали, и посетители не смели даже чихнуть или ругнуться шепотом. Наконец колонки по бокам бара изрыгнули такое вот объявление:

– Мы прерываем передачу для прямой спутниковой трансляции интервью с обладательницей Нобелевской премии мира матерью Терезой. Этот отрывок из фильма «Кормление прокаженных» дарит вам фирма «Ксерокс».

На большом экране возник расплывчатый образ крохотной седой старушки, но что она говорила, я не расслышал из-за воя и проклятий фанатов.

«Гилгули» – очень приличное заведение, тут подают семь сортов пива, но настроение у народа может испортиться где угодно. Сегодня в салуне собрались яппи (костюмы в полоску) и несколько художников-рекламистов (джинсы «Гесс»). Эти ребята не слывут дебоширами, но мне отчего-то не хотелось ждать, пока они совсем озвереют. Поэтому я тихонько выскользнул из бара и пошел домой.

У подъезда своей высотки я остановился и взглянул на фасад, на мозаику освещенных и темных окон. Здание в тот миг казалось монументом логике и разумности. Я спокойно поднимался лифтом к себе на этаж, предаваясь своему новому хобби – ниочемнедуманью. Но по пути к своей жилплощади (только так именует квартиру наш управдом) слышал, как из-за каждой двери доносятся звуки трансляции.

Когда я уже был готов переступить порог, из квартиры напротив донесся азартный голос Бада Филипса:

– …Игрок «Рейнджерс» на время покидает лед. Численное преимущество вновь на стороне «Айлендерс»…

Голос комментатора доносился из квартиры миссис Валериан. Я в один прыжок очутился у нее под дверью и нажал кнопку звонка. Валериан шла открывать целую вечность. Неудивительно, с ее-то распухшими лодыжками.

– Пару яиц не одолжите? – придумал я повод войти к ней в дом.

Она мигом заметила пивное пятно у меня на штанах:

– Добсон. – Валериан вообще дама не из болтливых. – Из квартиры напротив.

– У вас есть яйца? – страдальческим тоном спросил я.

В тот момент миссис Валериан превратилась для меня в препятствие на пути к телевизору.

Миссис Валериан двинулась в сторону кухни, бормоча на ходу:

– Уже третье удаление.

Надо же! Оказывается, она все-таки человек! Причем наш человек!

Она оставила дверь открытой, и я вошел. Ах, как восхитительно мелькали на экране синие, белые, красные пятна!

– …Не игра, а сказка! – вещал Бад Филипс. – Какой великолепный боковой пас! Кажется, я в жизни не видел такой отличной игры!..

Трансляция прервалась. На экране крупным планом возникло лицо мужчины в очках. Камера взяла очкарика крупнее, и я узнал его. Это был актер, что снимался в рекламе и спрашивал: «А вы страдаете от нервного напряжения и головной боли?»