Мы прошли первый этаж – холл с большим, старым фортепьяно. Милли часто играла на нем после семейных обедов. А ещё в холле висела громадная хрустальная люстра, в детстве я жутко переживала, что она свалится и раздавит меня насмерть.

– Эстер, вот и Сели!

Эстер же была полной противоположностью моей матери. Её кожа не была фарфоровой, напротив, Эстер регулярно посещала солярий, и была почти такой же смуглой, как я. Её глаза цвета мха напоминали кошачьи, взгляд – дерзкий, словно с призрением. Если мама была худой, как тростинка, то Эстер была полной в самых подходящих местах, но не толстой. Она всегда одевалась вычурно, но стиль её отлично сочетался с атмосферой дома. Вот и сейчас она встречала меня в элегантном платье, вышитом мелкими камнями, отливавшими на свету.

– Солнышко мое, здравствуй! Как Элейн? Пабло, Мэттью? Мы с твоей мамой созванивались пару недель назад, она говорила о свадьбе, кажется…

– Да-да…

– О, Эстер, ради Бога, сначала посади Селину за стол! – Дядя Майкл придвинул мне стул.

– Пабло женится в середине мая. – Продолжила я, накладывая себе салаты и горячее из говядины.

– Когда же мы получим свои приглашения? – Удивилась Эстер.

– Они только определились с датой, думаю, через неделю уже разошлют приглашения. – Ответила я. – Как у вас дела? Где Милли?

– О, Милли готовится к поступлению, торчит в лондонской библиотеке целыми днями. Надеюсь, что это правда, и на деле она не сбегает туда на свидания или вечеринки. – Отвечала Эстер, крутя бокал вина в руке. – Можешь поверить, она отказалась от Оксфорда! Решила поступать в Йель.

– Университеты Лиги Плюща очень престижны! – На месте Милли я бы ни за что не отказалась от Оксфорда, но и всегда мечтала побывать в Америке.

– Эстер, милая, это ведь её будущее, а не наше. – Вмешался Майкл.

– Конечно, но… это же Оксфорд! – Эстер осушила бокал. – Как твои дела, дорогая, как кафе?

Я рассказала им обо всем: как прошли эти полгода, как постепенно поднималась выручка, драматично поведала историю мистера Берча, тонко намекнула на возможный выкуп моего помещения. Мне было жутко стыдно о таком говорить, но ради своей кофейни… я на многое готова.

– Ты уже связывалась с владельцем? Он говорил, сколько стоит выкуп помещения? – Деловито спросил дядя.

– Да… – Я покраснела и залпом допила вино. – Двести сорок тысяч фунтов стерлингов.

– Что ж, деньги немалые. – Вздохнул Майкл. – Может, предложить ему двести тысяч, как первый взнос, а оставшиеся сорок заплатить в течение трех месяцев?

– Дядя, ты же знаешь, двести тысяч для меня… – Я заулыбалась от таких сказочных цифр.

– Кто сказал, что для тебя? – Встряла Эстер. – Селина, мы обещали твоему отцу, что будем любить тебя и поддерживать, как родную дочь, как Милли.

– Девочка моя, я знаю, как туго вам приходится после смерти Хавьера, и как вы все работаете, не покладая рук. Я буду только рад помочь тебе. Только не обещаю, что все случится в ближайшее время, может, потребуется один-два месяца.

– Ох, дядя Майкл, Эстер! – Я чуть не разрыдалась во все горло.

Я просидела с ними до вечера, после чего мы прогулялись по территории поместья, и дядя Майкл отправил меня домой со своим личным водителем. Я оставила ему номер владельца помещения, чтобы он договорился с ним, так сказать, по-мужски, о том, в какие сроки и на какой счет ему переводить средства. Всю дорогу до дома я не переставала улыбаться. Надо будет завтра же выставить объявление о приеме на работу! Теперь-то я могла себе позволить ещё одного сотрудника. Даже если у дяди Майкла возникнут задержки, я смогу потянуть ещё одну ставку в течение двух-трех месяцев.