– И Лерметт может, – добавил Эвелль. – Или вы позабыли, как он приезжал к нам уже после ристаний?

– Разве такое забудешь! – во весь рот разулыбался Герцог, которому как раз и выпала честь сопровождать его найлисское величество во время пребывания в Юльме. Иного имени, кроме клички Герцог, бывший юнга с пиратского корабля не имел и вовсе – но зато уж ее носил с честью… возможно, еще и потому, что пламенно жаждал с нею сровняться: коль скоро тебя кличут Герцогом, обидно оставаться всего лишь бароном. Это несоответствие иной раз повергало беднягу в тайную печаль, но он неизменно утешал себя тем, что еще не все потеряно.

– А если так, – ровным голосом промолвил Эвелль, – припомни-ка, чем он у нас интересовался особо?

– Лоциями старыми, – незамедлительно ответил Герцог. – Новыми тоже, но старыми больше всего. И архивами гильдий. Рыбная ловля, рыбная торговля… и зачем оно ему, если от его Найлисса до моря, как великому аргину до мачты?

– Вот и я так подумал, – согласился Эвелль. – А после решил, что молодой король просто-напросто дела свои в порядок приводит. Возможный объем торговли наперед рассчитывает – и рыбной, и заморской.

– Да зачем ради этого самому-то ездить? – встрял Легарет Кривой Румпель, раздувая ноздри того самого органа, которому он и был обязан своим боевым прозвищем. – Довольно ведь первого помощника послать…

Эвелль невольно улыбнулся. Румпель был редкостно умен и неплохо образован – настолько, что сумел по заслугам занять министерский пост – но никакая сила в мире не смогла бы заставить этого самородка именовать министров и советников иначе, нежели лоцманами и квартирмейстерами.

– Навряд ли, – все еще улыбаясь, возразил Эвелль. – Первым помощником у Лерметта знаешь кто? Гном ученый, да впридачу еще и доктор наук из Арамейля. Такого поди пошли, попробуй… как бы он тебя самого не послал.

– Такой может, – скорбно кивнул Патря, которому во время ристаний однажды довелось беседовать с Илмерраном.

– И еще – Лерметт не из тех, кто всю работу на первого помощника переваливает, – сообщил Эвелль. – Он из тех капитанов, кто самолично во все мелочи входит.

– Дельный парень, одним словом, – одобрил Левый Крен, в азарте беседы позабыв на мгновение о изысканных манерах. – Я бы такого к себе к себе боцманом, пожалуй, взял.

– Боцманом, говоришь? – усмехнулся Эвелль. – Ну нет. Подымай выше. Это он бы тебя к себе боцманом взял… может быть.

Вигнел сконфуженно потупился.

– Впрочем, я и сам хорош, – вздохнул король. – Самым простым объяснением довольствовался… а того не взял в толк, что Лерметт ездил не только к нам.

– Ну да, – чуточку растерянно произнес Румпель. – К эльфам он ездил – это еще перед ристаниями – в степь ездил, потом к нам, потом в Арамейль…

– А потом зажег беглые огни, – подытожил Эвелль. – Эльфы, степь, Юльм, Арамейль… я не знаю в точности, что за беда заставила его созвать королей, но беда эта касается всех.

– А если не в точности? – полюбопытствовал Одноглазый Патря. Никто другой не посмел бы позволить себе такую вольность, но Патре прощалось многое – в конце концов, никто иной, как он, первым принес клятву верности новому адмиралу.

– А если не в точности, то мне страшно, – помолчав, признал король.

Румпель недоверчиво дернул кончиком носа. Герцог улыбнулся с готовностью: еще бы – такую замечательную шутку адмирал отмочил! Зато более сообразительный Патря побледнел, а Вигнел Левый Крен выругался так, как и в бытность свою пиратом себе не позволял.

– Совершенно верно, – кивнул Эвелль – Именно так дела и обстоят. Румпель, сообрази хоть ты – что можно высмотреть в лоциях за две-три сотни лет? А заодно и в расписках за треску и прочую селедку? Что изменилось за эти века?