- Что такое? – невинно поинтересовалась, и от волнения прикусила нижнюю губу. Только волновалась я вовсе не из-за того, что меня накажут, а от близости красивого мужчины.

- Ты что, обманула меня?

- Нет, конечно! Зачем мне это?

- Действительно, зачем тебе это? Где застежка?

- А! Так она впереди, - и я резко обернулась к нему, и взглядом замерла на ключицах, которые мне тут же захотелось облизнуть. Ням-ням.

- Потрясающе! Не проще другую кофту найти, под другой лифчик?

Я видела во взгляде Булата что-то пока мне непонятное, точно такое же, как было вчера, и смею предположить, что это страсть или желание. Ведь именно когда он был возбужден, в его глазах я наблюдала те же самые эмоции.

- Нет, не проще. Кофточка новая, я ее еще ни разу не надевала. Ну сделай дело и иди, чего ты боишься?

Богословский опустил взгляд на грудь, которая от давления моих рук знатно выпирала, привлекая к себе внимание. Да, милый, кто сказал, что будет легко? Громко сглотнув, Булат посмотрел мне в глаза, и прежде, чем сдвинуть мои руки, чтобы ему было удобнее застегивать, тихо прошептал мне прямо в губы:

- Я тебя накажу, обещаю, накажу. За все.

- Ты застегнешь в конце концов мой лифчик, или я все же попрошу об этом Грека?

И он сорвался, перехватил тонкую ткань, и обжигая мою кожу своими пальцами, застегнул вполне себе исправный замочек. Мне кажется, скоро от его обычных прикосновений я буду плавиться и растекаться лужицей, потому что мне настолько становилось жарко, словно в помещение было градусов сорок. Меня нужно тушить, но неужели это происходит из-за его пальцев? Или одно присутствие Булата доводит меня до отчаяния, и я всем телом желаю ощутить его ласку?  

Почему он замер? Я смотрела на его губы, и молила, чтобы он меня поцеловал, но в то же время не понимала, почему он молчит. Длинные пальцы медленно отпустили крючок, и вместо того, чтобы отстраниться, принялись исследовать красное кружево, двигаясь по рисунку. Он хочет сделать вид, что его интересует материал, или таким образом ощупывает мою грудь? Во второе я верила больше, и вместе с ним следила за движением пальцев. Его взгляд блуждал от одной груди к другой, а мне в пору было застонать, потому что между ног сладко ныло от удовольствия. Как же мне хотелось большего, хотелось, чтобы он коснулся меня там, в самом центре женственности, где никто и никогда не прикасался. Только он, только для него все.

Вздрогнула, когда большие пальцы легли на затвердевшие от возбуждения соски. Он слегка сжал их, сорвав стон с моих губ, и тут же перехватил меня за волосы, крепко сжимая их на затылке.

- Ты решила устроить мне испытание, девочка? Решила проверить насколько хватит моей выдержки, и не сорвусь ли я? Хочешь поиграть?

- Хочу доказать тебе, что от своих чувств не сможешь уйти.

- А что, если у меня нет к тебе чувств? Что будешь делать тогда? Игры не бывают вечными, Лика, и когда-нибудь ты это поймешь.

- А ты докажи, что холоден ко мне, и тогда, обещаю, я все прекращу.

- Шаловливая девочка, рисковая…

- Уверена, трусиха тебе не нужна.

- Строптивая…

- Какая еще? – спросила я, понимая, что сама сейчас наброшусь на его губы, а там будь что будет, но этот гад испортил всю малину.

- Бессовестная! Собирайся на учебу! Через двадцать минут на выход!

Сказал, как отрезал, и отпустив мои волосы, смылся из спальни, обламывая всю романтику!

- Гад такой! – прошипела себе под нос, а когда услышала, как за соседом захлопнулась входная дверь, пошла на поиски подходящего лифчика для белой блузки. Можно было бы подразнить народ, да только главный зритель не увидит моего представления. – Да он даже не заметил, что замочек исправный был! Не от того ли, что я ему не нравлюсь? Обманщик!