– Оу, гольёс разговаривайт ш тобой? – заинтриговался бес, не заметив, как с него съехало верхнее покрывало.

– Я, чест-тно, не разобрал, – признался хозяин коттеджа. – И т-там был уже не один голос, а два… Или даже т-три. Они то п-переходили на шёпот, то громко п-произносили отдельные слова.

– Голоса повторяли слово на латыни, – прервал его парень, понимая, что такими темпами они просидят с жертвой полтергейстов до самого утра. – Вернее, голоса задавали вопрос – «Cum?».

– Оу! Wann, – закивал Пенор. – То ешть когдай…

– В общем, я разобрал эт-тот т-тренажёр, – продолжил экстрасенс, и лицо его постепенно бледнело. – Т-там ничего т-такого не было. Но я на всякий случай вык-кинул его к чёрт-товой бабушке.

– Голосовый пойтерльгайст, – вновь озвучил швейцарец свои впечатления от рассказа. – Он говорийт ш тобой?

– Д-да… В т-ту же ночь на кухне стал раздаваться очень ст-трашный голос. Низкий, с хрипот-тцой, не человеческий.

– Но в комнату к тебе никто не заходил? – уточнил Александр, видимо, не зная до конца подробностей того происшествия.

– Н-нет, – помотал головой Степан и удивлённо уставился на желтоглазого. – Именно в сп-пальне не было голосов и движений. Но в ост-тальных помещениях т-творилась всякая черт-товщина!..

– А когда начали двигаться предметы?

– Вот ут-тром, – задумался мужчина. – Мою к-куртку кто-то надел…

– Утрроу? – встрепенулся Дивеллонт, и второе покрывало стало потихоньку сползать с его головы. – Но пойтерльгайст не шуметь утрроу. Он проявляйт толькен ночь.

– Это не классический полтергейст, – пояснил желтоглазый, перестав обращать внимание на притихшую Герду. – Здесь всё гораздо сложнее… Значит, куртка взлетела, да?

– Её к-как будто надели, – настаивал экстрасенс и показал на свою одежду. – Вот т-так же, как на мне. И шевелились рукава, к-как будто хотели меня схватить!

– И ты сжёг эту куртку, – вновь договорил за него Молохов. – Как полтергейст проявлял себя дальше?

– Я сбежал из своей к-квартиры, – с тяжестью выдохнул Степан. – П-подумал, что это из-за бабки одной. Она умерла эт-тажом выше год назад, и т-там я иногда слышал стуки, шаги. Хотя ник-кто там не жил.

– Когда ты узнал, что твои друзья погибли? – принялся допрашивать его желтоглазый, обходя гостиную по периметру.

– Ну, в т-тот же день и узнал.

– Ты не подумал, что это они пытаются таким образом выйти с тобой на связь?

– Was? – поморщился швейцарец, осуждающе посмотрев на своего вынужденного напарника. – Что ти такой говорийт?

– Их к-казнили по какому-то обряду, – продолжил экстрасенс, стараясь держаться на расстоянии от Александра. – Я сразу это п-понял. Если бы такое устроили к-конкуренты или недовольные к-клиенты, их не стали бы закапывать в к-куче зерна. Их вообще зак-копали бы так, что ник-кто бы не нашёл…

– Но при этом ты не помнишь, что происходило в ночь их убийства? – в очередной раз переспросил парень, проверив замороженные окна гостиной и подёргав тонкий тюль.

– К-к чему ты к-клонишь, а?! – не выдержал хозяин дома. – Я не убивал своих друзей, п-понятно!

– Ты не можешь так утверждать, – осадил его Молохов. – У тебя кратковременная амнезия почти на всю ночь, когда случилось убийство. И вы все трое были вместе.

– Н-нет!

– А где ты тогда находился? – усмехнулся желтоглазый, переглянувшись с бесом.

Пенор решил держать язык за зубами. Он догадался, что его частые возгласы лишь вредят делу. Тем более было крайне неудобно с ракушкой в ушах пытаться выговаривать русские слова. Он всех понимал прекрасно, а вот его фразы воспринимались окружающими с большим трудом.