Поскольку она пронзительно чеканила слова, эту речь услышали почти все. Наступило неловкое молчание, затем в него ворвался голос Лолы:

– …и должна сказать вам, что когда я танцевала в Рио, то имела громадный успех, один мужчина у моего отеля даже застрелился, это было самым замечательным комплиментом и, – рассудительно добавила она, – очень хорошей рекламой.

– До чего романтично! – воскликнула Фэй дрожащим голосом. – Миссис Чадли, отведайте соленого миндаля!

Священник посмотрел на Лолу с оторопью:

– Дорогая мисс де Сильва, вы так спокойно говорите об этой жуткой трагедии! Неужели вы не были потрясены, узнав, что тот несчастный совершил тяжкий грех, покончив с собой, – можно даже сказать, из-за вас?

– Да, конечно, мне было его жаль, – согласилась Лола, – но зато мою фотографию напечатали все газеты, а о таких вещах приходится думать.

– Кстати о газетах, – сказал Стивен Гест, решительно бросаясь спасать ситуацию, – я недавно прочел в одной любопытное сообщение…

Все благодарно повернулись к нему и стали слушать его сбивчивый пересказ с непомерной восторженностью.

– Видишь! – яростным шепотом обратился генерал к миссис Твининг. – Неслыханно! У меня в доме! Этот молокосос посмел привезти сюда подобную особу. Без моего разрешения, заметь! Льщу себя надеждой, что мой утонченный сын последний раз валяет такого дурака под этой крышей! Ты, конечно, найдешь много чего сказать в его защиту. Любишь становиться на его сторону, так ведь? Но я не желаю ничего такого слышать! Не желаю! Понятно?

– Вполне, – ответила миссис Твининг. – Я всегда понимала тебя, Артур, и ты нисколько не изменился.

Услышав это, и без того уже раскрасневшийся генерал запылал как факел. Только он открыл рот, чтобы ответить, как обнаружил, что миссис Чадли жадно прислушивается к его откровениям. Сверхчеловеческим усилием воли он заставил себя смолчать и закашлялся.

Обед казался бесконечным, но в конце концов завершился. Фэй поднялась, и все женщины одна за другой вышли.

«Худшее, должно быть, позади», – подумала идущая последней Дайна. Но все же, войдя в гостиную, подошла к одному из открытых окон, раздвинула шторы и сказала:

– Вечер чудесный. Пойдемте на веранду, мисс де Сильва!

– Дайна, – выразительно сказала миссис Твининг, когда мисс Фосетт и Лола вышли, – заслуживает хорошего мужа и, надеюсь, найдет.

– А разве такие встречаются? – отозвалась деловито пудрившая лицо Камилла.

Миссис Чадли, не простившая ее поведения за ужином, отчеканила:

– Это очень циничное замечание, и, надеюсь, вы говорили не всерьез. Могу с гордостью сказать, что у меня муж более чем хороший.

– Тебе повезло, Эмми, – сухо бросила миссис Твининг. Она подошла к дивану и, ловко оправив длинную юбку одной рукой, уселась. – А тебя, Фэй, мне жаль, но можешь хотя бы утешаться мыслью, что Джеффри не твой сын. Впервые мне почти жаль Артура. Совершенно несносная молодая особа.

– Ужас! – воскликнула миссис Чадли, сверкая глазами сквозь стекла пенсне. – Представить несчастного мальчика в когтях подобной женщины! Простите меня, леди Биллинггон-Смит, но я принимаю это очень близко к сердцу и надеюсь, будут сделаны какие-то попытки спасти его от этого жуткого брака! Полагаю, я, как жена священника, имею право так говорить. И я, и мой муж всегда очень любили Джеффри. Нам обоим горько видеть, что он губит свою жизнь.

– Думаю, беспокоиться вам не стоит, – сказала миссис Твининг. – Долгое знакомство с Артуром не оставляет у меня сомнений, что он воздвигнет все мыслимые препятствия на пути этого брака.