Нет, но всё-таки. Как у него это получается?! Она всегда умела отказывать, ставить на место, отшивать, находить аргументы. Ну ладно, не всегда — последние восемь лет. А сейчас-то что? Куда это всё подевалось?!

Может быть, дело в том, что Игорь Андреевич прав? И если бы это был не он, и не элитная квартира на 54 этаже бизнес-центра, Ксюша с радостью ухватилась бы за возможность помыться нормально, а не кастрюлей.

А сейчас стыдно и неловко.

«Взрослая и разумная». Ну да, конечно. Взрослее некуда. И умная настолько, что голова пухнет от переизбытка мозгов.

Ладно, надо идти дорабатывать оставшиеся двадцать минут… и надеяться, что Виктор не вспомнит про так и не обсуждённый перспективный план. Или надеяться, что вспомнит?..

Ксюша сама не могла понять, чего хочет больше.

*

На этот раз Игорь Андреевич был в тёмно-сером костюме, но опять без галстука. Улыбнулся и кивнул, когда она подошла, и глаза за стёклами очков лукаво блеснули.

— Готовы, Ксения?

— Ну не издевайтесь, — она засмеялась, отводя взгляд. — Я как-то не привыкла мыться в квартирах у людей, которых знаю три дня.

— Думаю, в этом нет ничего страшного, — ответил он серьёзно. — Клянусь, чудовище под ванной у меня не живёт.

Ксюша хмыкнула и захихикала, представив себе чудовище под той огромной угловой ванной, которую она видела в квартире Игоря Андреевича. Да это чудовище её сожрёт, не жуя!

— А вы… не любите галстуки? — спросила она вдруг, когда они зашли в лифт и мужчина расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, будто его что-то душило. Видимо, Игорь Андреевич, как и Настя, не очень уважал скоростные лифты.

— Терпеть не могу. Удавки.

Ксюша улыбнулась.

— Мой папа тоже не любил. Избегал всеми силами. Я его всего один раз в галстуке и видела — на моём последнем звонке.

— Не любил? — переспросил Игорь Андреевич, и она кивнула.

— Да. Он умер. И его тоже звали Игорем, только Михайловичем.

— Соболезную вам, Ксения.

Голос его звучал искренне, и поэтому девушка пояснила:

— Это было давно, восемь лет прошло. Просто… вспомнилось.

— Понимаю.

Лифт остановился, двери открылись, и Игорь Андреевич пропустил Ксюшу вперёд, сказав:

— Прошу, Ксения.

А за порогом их ждала Настя, трясущая полотенцем над головой.

— Оле-оле-оле-оле! Спартак — чемпио-о-он! Оле-оле-оле!

— Для Спартака надо бело-красный шарф, Настюш, — усмехнулся Игорь Андреевич, забирая у Ксюши сумку и снова помещая её в чудо-шкаф в прихожей. — А белое полотенце — это из другой оперы.

— Из банной оперы, наверное, — предположила Ксюша.

— Точно! — Настя сунула ей в руки полотенце и, оглядев девушку с ног до головы, спросила: — Что тебе ещё нужно? Тапочки я там поставила, халат тоже висит. Шампунь, мыло… а бритву не надо?

Вот козявка! Ксюша даже чуть покраснела, а Игорь Андреевич засмеялся, качая головой.

— Ладно тебе, мелкая. Не смущай Ксению. Пойдёмте, покажу вам на всякий случай, как всё включается-выключается. Там заковыристо.

— А я пойду съем йогурт! А то кушать хочется.

— Съешь.

Настя убежала, а Игорь Андреевич, взяв Ксюшу под локоть, повёл её в ту самую огромную ванную.

На одном из крючков уже висел красивый тёмно-синий халат, и Ксюша тут же спросила, чей он. Так, на всякий случай.

— Настин. Но он чистый, не переживайте.

— Да я… просто.

На самом деле Ксюша больше всего боялась не того, что он грязный, а что этот халат принадлежал умершей жене Игоря Андреевича. Хотя… глупо. Вряд ли он дал бы ей вещь своей жены.

Думая об этом, Ксюша почти не слушала объяснения мужчины, касающиеся включения-выключения воды и переключения с крана на душ. В результате, когда Игорь Андреевич ушёл, Ксюша, раздевшись, поняла: она совершенно не помнит, что надо крутить или нажимать, чтобы вода стала литься из душа.