Ванзаров заслонял собой тело.

– Позвольте вернуть вопрос вам, мадам, – сказал он, не давая приставу рта раскрыть. – С кем имею честь?

И получил тот самый взгляд. Ванзаров ему не поддался. Он был занят мгновенным портретом: барышня двадцати шести лет, не слишком образованна, скорее всего, сирота, воспитывалась у родственников, возможно, служила горничной в доме, обладает расчетливым умом и природной хитростью. Нужные качества, чтобы выйти замуж за богатого старика. А теперь стать богатой вдовой. Возможно, очень богатой.

– Полина Витальевна Морозова, – ответила она почти ласково, изучая Ванзарова. – Что происходит, господа?

– Как вы здесь оказались? – будто не услышав, спросил Ванзаров.

– Пришла из дома… А где Алексей Николаевич?

Щелкнув застежкой саквояжа, Лебедев приготовил пузырек с нашатырем: ожидался женский обморок.

– Почему ищете мужа здесь?

Мадам Морозова сморщила носик, что не портило заманчивую красоту.

– Алексей Николаевич не был на завтраке. Что мне оставалось? Почему городовой и толпа у магазина? Вы тоже из полиции?

Вместо ответов Ванзаров шагнул в сторону. Заметив посиневшую статую мужа с петлей на шее, мадам Морозова не упала в обморок, не зарыдала, не стала рвать на себе шапочку. Шелковый платочек приложила к сухому носику.

– Какое несчастье, – сказала она. В голосе мелькнули игривые нотки.

Аполлон Григорьевич собрался утешить хорошенькую вдову, но Ванзаров вмешался:

– Прошу прощения, мадам Морозова, вчера вечером ваш муж сказал, куда идет?

Вдовушка теребила платочек.

– Алексей Николаевич сообщил, что у него встреча с важным клиентом.

– С кем именно?

– Не вникаю в дела мужа…

– Вас не удивило, что господин Морозов не вернулся ночью?

Что-то блеснуло в ее глазках, будто лис пробежал и хвостиком махнул.

– Не смею требовать отчета у мужа… Он мой благодетель. Мог отправиться куда угодно: в театр, в гости, поехать в ресторан… К тому же у нас разные спальни. Было скучно, я рано легла…

Глазки послали сигнал, который трудно спутать. Как вдруг она заметила то, чем был засыпан пол у консоли. Лицо ее изменилось, словно сдернули маску. Показался хищный зверек, который оскалил зубки.

– Лавандов, это что такое! – вскрикнула она, указав на осколки.

Приказчик почтительно склонил голову.

– Я, мадам… Я-с…

– Что ты? Как посмел? Ты что натворил? Тебе за что платят?

– Мадам… Я не… Тут… Совсем… Прошу-с… – лепетал бедный юноша, которого рвали на клочки, как зайца.

– Ты у меня заплатишь! До копейки отдашь! – сорвалась она на крик. И вдруг все кончилось. Так же внезапно, как началось. Вдовушка стыдливо потупилась, скромно улыбнулась, будто ища поддержки у мужчин.

– Прошу простить, господа… Этот болван не уберег зеркало, которым так дорожил мой муж, – она вновь промокнула платочком блестевшие глазки.

Лебедев многозначительно хмыкнул и спрятал пузырек нашатыря.

– Вынужден просить вас, мадам Морозова, прибыть в сыск для дачи показаний. Спросите Ванзарова. Это я.

Хорошенькие губки сложились бантиком.

– Ну зачем же мне в полицию, – ласково ответила она. – Приходите лучше вы к нам… Хоть сегодня вечером… Обещаю отменный ужин, у нас чудесная кухарка… Скажем, в восемь вечера. Вас устроит, господин Ванзаров?

Мерзкий смешок, который Аполлон Григорьевич позволил себе, Ванзаров простил. Он хотел продолжить расспросы вдовы, но в магазине появился чиновник Шумейко, запыхавшийся и румяный. Прямо с порога доложил: Ванзарова требуют в Департамент полиции. Срочно. Про поручение Шереметьевского чиновник благоразумно умолчал. Только приставу кивнул благожелательно.