Она замолчала и пристально посмотрела на распростертого на койке и все еще привязанного ийлура. Посмотрела так, что у Лан-Ара мороз побежал по коже; ибо в черных глазах темной он увидел отражение подземелий Храма Шейниры – и жертвы, жертвы… Принимая эту кровь, даруй нам Силу, Мать Всех Синхов.

– Его убили, – хрипло прошептал Лан-Ар, – Посвященный Ин-Шатур мертв.

А сам вдруг вспомнил аккуратный, точный разрез на горле хозяина, и то, что сделала эта ийлура с молодой элеаной и кэльчу.

«Не твоих ли рук это дело?» – мелькнула мысль.

Лан-Ар тут же задавил ее, словно только взошедший росток. Не приведи Покровитель, эта женщина умеет читать мысли. Тогда малейшее подозрение – и все. Не миновать жертвенного ножа.

Нитар-Лисс помолчала. Кажется, она даже немного растерялась от такой новости – или сделала вид. Во взгляде на крошечную долю мгновения скользнули и страх, и сомнение, и растерянность… И в тот краткий миг ийлура стала похожа на маленькую перепуганную девочку, которую было нужно защищать, и оградить от всех опасностей Эртинойса…

«Что она со мной делает?» – Лан-Ар обреченно прикрыл глаза.

Нитар-Лисс была опасной. Более того – она была темной, предавшей своего отца-покровителя. Но Лан-Ару так и хотелось взять ее за руку, пообещать, что все как-нибудь наладится, и что ради нее он, раб Храма, готов идти хоть на край мира.

«Обереги меня от теней Шейниры», – с замиранием сердца подумал ийлур, взывая к своему богу. Фэнтар промолчал, предоставляя ему возможность решать самому.

…Нитар-Лисс быстро взяла себя в руки.

– А кто мог желать его гибели? – спокойно поинтересовалась она, – ты, часом, не знаешь? Может быть, что-то взяли из его вещей?

– Не знаю, – Лан-Ар не мог отвести взгляда от ее отягощенных перстнями пальцев, – я увидел тело посвященного, испугался и убежал. Но убийца что-то искал в келье, все было вверх дном.

На правой руке темной жрицы сиял новенький серебряный браслет, и Лан-Ар подумал, что, наверное, именно его принес ей кэльчу. Украшение было необычным – плотно облегало запястье и плетением кружева вперемешку с блестящими чешуйками спускалось до самых пальцев, прикрывая тыльную сторону ладони.

Ийлура, поймав его взгляд, коснулась украшения.

– Красиво, а? Надеюсь, оно стоит того золота, что я отдала хитрецу-ювелиру. Ну, а что до твоего бегства… Пожалуй, ты правильно поступил. Тот, кто разделался с Ин-Шатуром, мог вернуться и за тобой.

И тут – Лан-Ара словно сама Шейнира в бок толкнула.

– Госпожа… Я могу спросить?

Тонкая, с капризным изломом бровь приподнялась. И, расценив молчание темной жрицы как согласие, Лан-Ар задал вопрос:

– Мой хозяин говорил о том, что ему нужно найти ключ к вратам. Это… связано с изображением, которое он сделал на моем теле?

– Странно, что хозяин вообще говорил тебе об этом, – буркнула Нитар-Лисс и покачала головой.

А Лан-Ар подумал, что темно-синий цвет чудо как идет к ее белой коже и огненно-красным волосам.

– На твоем теле – карта, – сказала она, – а у меня есть ключ к вратам. Вот почему мы должны были идти вместе, я и посвященный Ин-Шатур. Теперь его не стало, значит, со мной отправишься ты. И больше пока ни о чем не спрашивай, клянусь ее претемным величеством, я боюсь спугнуть удачу.

…Они покинули Альдохьен тихими вечерними сумерками. До этого, невзирая на вялое сопротивление Лан-Ара, Нитар-Лисс распорядилась устроить ему горячую ванну («от тебя смердит, как от больного щера»), отправила мальчишку за одеждой («терпеть не могу оборванцев»), а последнего своего стража – за приличным, по ее словам, оружием («нам предстоит долгое и опасное путешествие»). И пока Лан-Ар прятался от нее в деревянной бадье с мыльной водой, Нитар-Лисс преспокойно расхаживала взад-вперед по комнате, заложив руки за спину и о чем-то напряженно размышляя.