Сколько им тогда было – ее родителям? Маме сорок, отцу сорок пять. Они были даже моложе ее самой в ее нынешнем возрасте. Ей сейчас сорок восемь. Их она считала старыми. А себя нет. Себя теперь считала…

Да чего уж от себя скрывать, себя она считала невестой на выданье. Одинокая, привлекательная, обеспеченная. С жильем, опять же. Ирка так кстати съехала. Неважно куда. Но съехала же. И не будет путаться у нее теперь под ногами. А Клавдия каждый раз, когда кто-то вознамерится ее проводить, не станет мечтать о том, что вот жила бы она одна…

Странно очень, да, но она не считала свои мысли греховными. Ирка получила то, что заслужила. Клавдия получила то, о чем давно мечтала. Никто, конечно, об этом не узнает. А то еще, чего доброго, сочтут это мотивом. И алиби ее станут проверять. А алиби-то у нее на тот вечер и не было. Спала она в дачном домике. Одна спала.

Все вещи племянницы она собрала в две большие сумки из полосатой клеенки. И снесла в кладовку на этаже. Молодец, сообразила, выкупила в свое время. И банки пустые там хранились. И варенье с компотами. Теперь вот вещи племянницы нашли там свой угол. Квартиру она от нее зачистила.

– Чтобы духу твоего здесь не было, – приговаривала Клавдия, делая генеральную уборку в комнате, которую прежде занимала Ирка. – Не сумела жить правильно, живи теперь по закону.

Из ее комнаты она перешла с уборкой в другую. Потом в третью. И в итоге к шести вечера вылизала всю квартиру до блеска. Устала до дрожи в пальцах рук. Но осталась вполне довольна собой. Приняла душ. Переоделась в легкий трикотажный костюм из длинной юбки и кофточки на пуговицах. Нацепила на голову легкую шляпку и, заперев квартиру на все замки, начала спускаться по лестнице.

– Что-то вырядилась так, Клавдия? – прищурилась в ее сторону Нина Иванова, когда Новикова проходила мимо дворового стола к машине. – Уж не на радостях ли?

– Ничего не вырядилась. – Новикова открыла багажник, уложила туда сумки со своими летними вещами и босоножками. – И какая у меня, интересно, радость?

– Ну как же! – ядовито усмехнулась Нина. – Одна теперь. Воля вольная. Кого хочешь, на ночь приведешь. Ирка не осудит, не покосится. Да… Очень кстати она в тюрьму отправилась.

– Что значит «кстати»? – разозлилась на нее Клавдия. – За словами своими следи! Кстати!

– Я про пикового короля, Клавдия. – Нина уложила ладони с широко разведенными пальцами на карты на столе. – Пятый раз раскладываю: он везде.

Нина в этот час одна сидела за столом. И Новикова не сдержалась:

– Все брата мне своего простить не можешь? Язвишь и язвишь. Каркаешь и каркаешь. Какой пиковый король, опомнись! Нет никого.

– Так будет, – широко заулыбалась Нина и кивнула на карты. – Вот он, прямо в мыслях твоих, Клавдия. Быть ему в твоей жизни. Точно быть…

Новикова ворчала всю дорогу до дачного поселка. И Нину ругала с ее ясновидением карточным. И Иру, которая довела себя своей беспечностью до тюрьмы. Въехав в поселок, она сразу повернула к магазину. Вспомнила, что сахар заканчивается. И масла растительного на донышке бутылки. Попутно купила мармеладок и бутылку вина. Не дорогого, нет. Она не любила спиртного. И ничего в нем не понимала. Купила для возможных гостей, кои нет-нет да случались в ее дачном домике. И был среди этих гостей один мужчина, которого она особенно рада была видеть. Военный в отставке. Вдовец. Немного манерный, но видный и воспитанный.

Может, он и есть пиковый король?

Клавдия Степановна заглушила мотор машины у самой изгороди своего участка. Она никогда не загоняла машину во двор. Не было специального места. Всегда за забором ставила.