– А сама Ирка что на этот счет говорит?
– Ничего. Говорит, не помню. Доктор осмотрел ее, счел, что этот кровоподтек появился тем днем, когда Новикова Ирина совершила убийство своей соперницы. И предположил, что этот синяк – результат их потасовки.
– В смысле Алла ей поставила синяк? – Иван с сомнением покачал головой. – Это вряд ли. Алла была неженкой. Никакого рукоприкладства никогда в жизни не совершала. Даже на пощечину не могла решиться, хотя, я видел, ей не раз хотелось мне врезать.
– Знаете, Иван, когда речь идет о жизни и смерти, можно решиться на что угодно.
– Это не она, – решительно отмел он подозрения капитана.
– Тогда кто? – Андреев приоткрыл дверь.
– Не знаю, – широкие плечи Ивана высоко поднялись и опустились, и, сам того не желая, он проговорил: – Может, и правда там был кто-то третий?
Глава 3
Ирка в конце концов получила то, что заслужила. Всю жизнь она с ней возилась, фамилию они с сестрой ей свою дали. Отчеством наградили, которое сами носили. Считали, что отчество деда будет ей в добрую память и помощь. Уже после смерти сестры – матери Ирины – она всячески пыталась вытравить из девчонки любое напоминание о ее отце. Словно и не было никогда его. Не существовал такой человек. Только его биоматериал, и точка!
Наряжала как куклу. Отдала в лучшую школу в районе. Потом колледж, заочный институт. Работу нашла ей приличную. Платили хорошо. Относились с уважением. И что из всего этого вышло?! Ничего! Все впустую. Все ее старания, забота, какая-никакая любовь – все пущено по ветру.
Гены пальцем не сотрешь, как говорится. Мало того что шалава связалась с мужиком-повесой. Так еще ухитрилась убить свою соперницу.
– Закончишь жизнь, как папаша твой, на нарах, – прошипела Клавдия Степановна в телефонную трубку, явившись на свидание со своей племянницей.
– Ты же говорила всегда, что он был геологом, – вяло отреагировала Ирина. – Что он золото искал в горах.
– Золото он искал, только не в горах, – недобро улыбнулась ей Клавдия Степановна. – А все больше по банкам да по домам богатых людей. За что получал срок за сроком. И где-то и сгинул.
– Давно? – проснулся неожиданный интерес у Ирины.
– Давно. Тебе лет пятнадцать было, когда пришел от него человек и сказал, что папаша твой героический на нарах помер. От туберкулеза или от рака, не помню. Неинтересно мне было тогда. Тебе тем более. Я вообще хотела, чтобы ты жила как можно дальше от всей этой грязи. Сестра моя, упокой, Господи, ее грешную душу, связалась с уголовником и слушать никого не хотела. Все ждала его из тюрем, ждала, да и померла в ожидании. А мне тебя вручила. Я старалась, Ира! Изо всех сил старалась вырастить из тебя человека. А что вышло?
Клавдия Степановна отодвинула ото рта воняющую чужими сигаретными парами телефонную трубку, тяжело вздохнула и даже всхлипнула. Хотя ничего, кроме злости и разочарования, не чувствовала. Ну вот ни грамма ей не было жалко племянницу. Дура такая, что натворила!
Сидит теперь, таращит свои зеленые глазищи из-за пыльного заляпанного стекла. Ежится, пытаясь спрятать грудь четвертого размера под старенькой кофтой, которую ей Клавдия Степановна передала. Только прячь не прячь, ее все увидят. И охранники похотливые, и сокамерницы. Будут теперь ее красоту тут драть на части, пока в лохмотья не превратят. Тьфу, гадость какая!
– Тетя Клава, я ее не убивала, – тихо произнесла Ирина, низко опуская голову, словно затем, чтобы продемонстрировать ей пышную растительность на макушке.
А она и без того знала, что у Ирки коса в руку толщиной. И цвет волос как с картинки: светло-пепельный. Сама Клавдия Степановна сколько раз пыталась воссоздать подобный оттенок, бесполезно. Ни один салон не справился.