– Да.

– Отец что-то сказал тебе в ту ночь? Что привело тебя к такому выводу?

– Не знаю.

– Ты разговаривала с ним после бала?

– Я поднялась к нему в кабинет. Отец не стал спускаться к гостям. Он находился с Висенте.

– Это телохранитель?

– Да. Отец был печальным. Странным.

– Он не объяснил, почему?

– Нет. Сказал лишь то, что, как ему казалось, я хотела услышать.

Алисия улыбнулась:

– Все отцы ведут себя одинаково.

– Ваш тоже так делает?

Алисия промолчала, и Мерседес не стала допытываться.

– Помню, он просматривал какую-то книгу, когда я вошла в кабинет.

– Эта была книга в черной обложке?

На лице Мерседес отразилось удивление.

– По-моему, да. Я спросила его, о чем она. А он ответил, что это не подходящее чтение для девочек. Отец не хотел, чтобы я ее трогала. Наверное, это была запрещенная книга.

– У твоего отца есть запрещенные книги?

Мерседес кивнула, вновь зардевшись.

– В запертом шкафу в его кабинете в министерстве. Он не знает, что мне об этом известно.

– Ну, я его тоже просвещать не собираюсь. Скажи, отец часто приводил тебя к себе в министерский кабинет?

– Я была там только два раза.

– А в городе?

– В Мадриде?

– Да, в Мадриде.

– Дома у меня есть все, что может понадобиться.

– Наверное, мы с тобой иногда можем съездить в город вместе. Погулять. Или в кино. Ты любишь кино?

Мерседес прикусила губу:

– Я никогда не ходила в кинотеатры. Но я с удовольствием пошла бы с вами.

Алисия похлопала ее по руке, улыбнувшись как можно беззаботнее:

– Мы сходим на Кэри Гранта.

– Я не знаю, кто он.

– Идеальный мужчина.

– Почему?

– Потому, что в жизни таких не бывает.

Мерседес опять рассмеялась, как и прежде, стесненно и невесело.

– Что еще говорил отец в последний вечер? Помнишь?

– Почти ничего. Сказал, что любит меня. И будет всегда любить, что бы ни случилось.

– Еще что-нибудь?

– Он нервничал. Пожелал мне спокойной ночи, а сам остался в кабинете, чтобы поговорить с Висенте.

– Тебе удалось услышать хотя бы часть беседы?

– Некрасиво подслушивать у двери…

– Я всегда считала, что только так можно услышать самое интересное, – провокационно заметила Алисия.

Мерседес лукаво улыбнулась:

– Отец полагал, что кто-то побывал там. Во время праздника. В его кабинете.

– Он не называл имени?

– Нет.

– Еще что? Нечто, что привлекло твое внимание?

– Отец упоминал список. Мол, у кого-то есть список. Не знаю, у кого.

– О каком списке шла речь?

– По-моему, там были цифры. Извините. Я с радостью помогла бы вам больше, но это все, что мне удалось услышать…

– Ты очень помогла мне, Мерседес.

– Правда?

Алисия улыбнулась и ласково потрепала ее по щеке. Мерседес была лишена подобного отношения с тех пор, как десять лет назад мать слегла окончательно и руки у нее скрючились, превратившись в клешни.

– Как ты думаешь, что имел в виду твой отец, заявив «что бы ни случилось»?

– Не знаю.

– Ты не слышала, чтобы он высказывался так раньше?

Мерседес молча уставилась на собеседницу.

– Мерседес!

– Мне не хочется вспоминать об этом.

– О чем?

– Отец запретил мне рассказывать об этом.

Алисия наклонилась и взяла ее за руку. Мерседес дрожала.

– Но ведь я не посторонняя. Мне ты можешь довериться…

– Если отец узнает, что я вам разболтала…

– Он не узнает.

– Клянетесь?

– Клянусь. Чтоб мне умереть на месте, если я лгу.

– Не говорите так.

– Поделись со мной. И все, что ты скажешь, останется между нами. Обещаю.

Мерседес посмотрела на нее затуманенными от слез глазами. Алисия сжала ее руку.

– Мне было лет семь или восемь, точно не помню. И случилось это в Мадриде, в монастырской школе, колледже Черных дам. По вечерам охрана отца заезжала за мной после уроков. Мы, ученицы, обычно ждали в кипарисовом дворике, когда нас заберут родители или прислуга. В пять тридцать. Сеньора приходила часто. Она всегда останавливалась на улице за оградой. Порой улыбалась мне. Я не знала, кто она. Но сеньора приходила каждый вечер. Знаками подзывала меня, но я ее боялась. Однажды охранники задержались. Что-то случилось в центре Мадрида. Помню, что автомобили разъезжались, увозя других девочек, пока я не осталась в одиночестве. Не знаю, как это получилось, но, когда одна из машин выезжала, сеньора проникла за ограду. Она подошла и опустилась передо мной на колени. Она меня обняла и заплакала. И стала целовать. Я испугалась и закричала. Во двор вышли монахини. Тут появилась охранники, и мне запомнилось, что двое схватили ее за руки и стали оттаскивать. Сеньора кричала и плакала. Еще я помню, как один из телохранителей отца ударил ее кулаком в лицо. Тогда она вытащила предмет, лежавший у нее в сумочке. Пистолет. Телохранители отскочили от нее, и она бросилась ко мне. Лицо у нее было залито кровью. Она обняла меня и сказала, что любит и не забудет никогда.