– Там потом еще и обрушение было, в девяносто шестом, как сейчас помню. Чуть пацанов малых не засыпало! А через год после того, – Вадим вдруг засопел, потер лоб, вспоминая, – два трупа там нашли. Не трупы даже – «скелетированные останки», как судмедэксперты пишут. И очень странные они были, эти останки. Я тогда двух сотрудников в музей краеведческий отправил, потому что понять мы не могли, что это перед нами…

– В смысле? – Ян вдруг напрягся, сам не зная отчего.

– Да понимаешь, лежали они рядом, обнявшись как бы: парень, видимо, и девушка, судя по волосам и украшениям. Остатки какой-то кожаной одежды, но без пуговиц, без «молний», зато у парня ножик из бронзового сплава, серьезный такой по размерам. И еще там… кольца какие-то непонятные, тоже все бронза. У девицы вещички серебряные. Приехал заведующий музеем, посмотрел. О, говорит, аборигены Пермского края! Сохранились-то как здорово! Я, говорит, потом все эти вещи заберу. А у нас эксперт был, Антоныч, он потом от водки помер – старой закалки человек, много чего в жизни видел, – так он сразу и заявил: какие, на хрен, аборигены, если трупам лет семь-восемь от силы. По состоянию видно. Я ему верил, а связываться с этим делом не хотел, у меня в тот момент проблем хватало, так что отправил я эту парочку в Пермь, а там… – Сомов махнул рукой, – кому они нужны? Заявлений от родственников нет? Нет… Полежали в холодильнике, потом в крематорий, как положено.

– А вещи?

– Ай, да выкинули те вещи! А может, на базаре продали перекупщикам. Мне что, докладывали? У нас система такая: если повезло тебе и наверх дело спихнул, больше ты его не увидишь. Тут тогда такое творилось, что к каким-то там историческим скелетам ни у кого интереса не было. У нас один вор старый банду малолеток сколотил, они в ту же Пермь ездили людей резать, и никак их вычислить не могли. Но у меня, знаешь, эта парочка долго потом из головы не шла. Что-то в них такое было, странное, непонятное совершенно, а что именно, так и сказать не смогу. Жалко, Антоныч наш сгорел от водки, ведь он больше моего увидел. Говорить только не хотел, я думаю. Ни к чему ему было со мной спорить.

– Значит, странности в Заграйске и раньше происходили? – вопросительно глянул на друга Климов. – Так, что ли? Ты не темни, Вадя, я ж все понимаю. У тебя просто так ничего не бывает, не тот ты человек. Начал – так уж говори до конца, чего тянешь?

– Да и сказать так, чтоб всерьез, особо нечего, – вздохнул подполковник. – Ты человек столичный, да и в жизни поболе моего видел… Что я тут – всю дорогу в провинции нашей, за бандитами гоняюсь!..

– Вербуешь? – прищурился Климов.

– Да что ты? – Сомов отшатнулся, изображая обиду. – Тебя? Не-е, я друзей не подставляю. К тому же не так это происходит, знаешь ли. Нет… Я именно совета прошу. Точнее, смотри сам по сторонам, и если вдруг мыслишка придет какая, ты ее от меня не держи, лады? Мои-то ребята, они свое дело знают, но вот с фантазией у них не очень. Не располагает Заграйск к фантазиям!

– Я тебя понял, – Ян допил пиво, подмигнул, – ясно все. Правда, пока, конечно, ничего мне не ясно, но по сторонам смотреть обещаю. И если вдруг что – значит, наберу сразу.

– Во! Вот это я и хотел услышать, – вроде как с облегчением улыбнулся Сомов. – Ну ладно, пойду я к своим, ждут меня уже. Ты посиди еще, если хочешь, только смотри расплачиваться не думай. Все за мой счет! Этот бар – он для меня особенный.

– Да ладно, – отмахнулся Климов. – У меня еще тоже дела сегодня. Ты иди, я сигаретку выкурю, да мне в «Ракету» надо. А то по дому кое-что прикрутить, так у меня даже дрели нет.