– На него не смотри, ясно, – тип ухватил меня за подбородок и развернул к себе. – Он тут есть, но его как бы и нет. Считай его предметом мебели.

Судя по каменному лицу надзирателя, тот был не против, что о нем так отзываются.

– Наверное, тебе интересно, что тут происходит, я прав?

– Не очень, – не слишком четко ответил я. Нижняя челюсть словно онемела. – Я… и так это знаю. Блейк?

– Какой догадливый! – картинно удивился мужчина, округлив глаза, после чего повернул голову к стоящему в стороне представителю местной власти. – Так и запиши, «он сразу понял, за что его собираются убить».

И «Мебель» действительно записала.

– Очень рад, что ты все понял. Это облегчает то, что будет дальше. На самом деле я любитель поболтать, но не слишком люблю объяснять очевидные вещи. Ты прикончил отпрыска крайне влиятельного человека и теперь с троицей пожнешь последствия.

Он замолчал, давая мне осмыслить сказанное. После чего ухмыльнулся безумной улыбкой и продолжил свой монолог:

– Смотри, что будет дальше. Заказчик очень хотел, чтобы ты страдал. Причем не просто страдал, а прям СТРАДА-А-А-АЛ! Ясно? Да, думаю ясно! Так вот, чтобы ты СТРАДАЛ. Корчился в муках, моля о пощаде. И именно для этого тут я и вон тот тип, – он вновь указал на надзирателя. – Я буду тебя наказывать. Самыми разными и крайне болезненными способами. А он будет все подробно конспектировать, после чего передаст заказчику. Я буду отрезать от тебя кусочек, и он будет это записывать, указывая время, когда это было сделано. А знаешь, в чем самая большая прелесть? Заказчик четко указал, сколько тебя нужно пытать. Не меньше суток! Целых двадцать четыре часа, полные веселья и боли! Аха-ха-ха-ха-ха!

– Ну, раз ты все понял, – продолжил тот, – то пожалуй стоит начать. Но с чего? А давай с классики.

И с этими словами точным и быстрым движением ножа отрезал мне мизинец на левой руке.

– Думаю, самое время взять небольшую паузу, – мужчина отступил от меня на два шага и довольно ухмыльнулся.

«Поработал» он на славу, ничего не скажешь. В данный момент он отрезал мне уже два пальца на левой руке, и ещё большой палец на левой ноге. Помимо этого он ещё много резал кожу, отчего почти на всех частях моего тела хватало различных порезов.

Ублюдок даже покусился на мое мужское достоинство, но затем решил, что лучше подобное оставить напоследок.

Ему нравилось то, что он делал. Нравилось резать плоть и причинять боль. Он чуть ли не каждые несколько минут требовал от меня криков. Но я не выдавил и себя ни звука, что лишь злило палача.

– Эй, у тебя есть курить? – вопрос был адресован не мне, а надзирателю, что продолжал записывать все происходящее.

Тот лишь хмуро глянул на мужчину.

– Да брось, я хочу сигарету.

Фыркнув, наблюдатель все-таки вытащил из внутреннего кармана портсигар и протянул его палачу.

– Пасиб, мужик, – усмехнулся тот, раскуривая сигарету. А затем вновь повернулся ко мне. – Не нравишься ты мне, парень. Сам ещё сопляк-сопляком. Тебе сколько лет? Восемнадцать? Девятнадцать? Точно не больше двадцати. А вот взгляд… взгляд не как у озлобленного щенка, а как у настоящего матерого волка. Я читал твое досье, но что-то не сходится… Потерял родителей, стал затворником, а затем вообще пропал на целый год, отчего тебя считали мертвым. Где ты был, пацан?

– В одном очень интересном месте, – слегка хрипло ответил я. – Тебе бы там понравилось… боль, кровь и смерть. Повсюду.

Он пару мгновение смотрел на меня, словно пытаясь понять, шучу я или серьезно.

– Дразнишь меня, парень? Очень-очень зря… думаешь, что отрезать от тебя по кусочку это все, что я могу? – он даже хохотнул на данном вопросе. – О, нет. Я знаю, как можно причинять боль, даже не прикасаясь к тебе руками и не используя нож. Да ты хоть знаешь, кто я такой?