Городовой обещал передать в точности.

В желтой громаде Министерства внутренних дел, что располагалось на Фонтанке у Цепного моста, скрывался неприметный кабинет, выходящий окнами на речку. В кабинете этом располагался самый опасный для всех революционеров чиновник – заведующий Особым отделом департамента полиции. Он так умело создал себе репутацию грозного защитника устоев, что многие были уверены: именно Ратаев, и никто другой, держит стальной рукой гидру революции за горло. Стоит ему ослабить хватку – конец всему, развал, гибель и прочие ужасы. Сколько было в этом правды, а сколько умело слепленного мифа, вероятно, не знал и сам Ратаев.

Соображения эти мало беспокоили Ванзарова: ему предстояло сдать особый экзамен. Нельзя испытывать иллюзии, чем был этот первый доклад. Ванзаров и не испытывал. От предложенного чая отказался, сразу перешел к делу.

Ратаев демократично сел напротив него за стол для совещаний, слушал с подчеркнутым интересом. Описание внешнего вида жертвы и раны оставило его равнодушным. Зато он сразу среагировал, когда Ванзаров назвал время смерти.

– Следовательно, к вашему появлению она была жива?

– Именно так, – согласился Ванзаров. – Полицмейстер Сыровяткин был настолько испуган, что немного сгустил краски в ночном донесении.

– Какой ранимый полицейский. Плохо, что личность жертвы не установлена.

– Не совсем так. Это Надира Вольцева, балерина Императорского Мариинского театра. Сегодня должна танцевать сольную партию в «Лебедином озере».

Судя по дрогнувшим бровям, Ратаев был удивлен. Или сам собирался быть в Мариинском сегодня.

– Каким образом вы это выяснили? – спросил он.

– Случайно. Заметил ее фотографию на афише.

– Для чего же она оказалась в Павловске накануне премьеры?

– Установить пока невозможно, – ответил Ванзаров. – Этому есть веская причина.

– Не затруднит ее изложить, Родион Георгиевич?

– Она очевидна: способ убийства.

– Что вас смущает?

Вопрос не подразумевал эмоций, как дискуссия врачей над телом больного.

– Судя по тому, что было обнаружено в храме Аполлона, это ритуальное убийство. Вернее: мистическое, которое сопровождал ритуал особого рода.

– Кровавое жертвоприношение?

Ванзаров аккуратно кивнул.

– Вы это серьезно или желаете произвести впечатление? – спросил Ратаев.

Обмануть такого человека не стоило и пытаться.

– Во всяком случае, в это заставляют нас поверить, – сказал Ванзаров.

– Это разумное замечание.

– В любом случае тут может быть замешана одна персона…

– Здесь вы можете называть любые имена.

Ванзаров назвал. Судя по затянувшемуся молчанию, заведующий Особым отделом был в курсе балетных предпочтений названного лица.

– Кто еще знает об этом? – наконец спросил он.

– Это только мое логическое заключение. С учетом того, где это лицо сейчас находится.

– Как вы будете использовать эту информацию?

– Она не попадет ни в один протокол.

Ратаев впился в Ванзарова взглядом, как клещами. Но тут сила нашла на силу. Чиновник сыска не отвел глаза.

– Родион Георгиевич, я искренне верю, что вам удастся распутать это дело до конца. Для этого у вас есть умения и талант, – сказал Ратаев. – Но вот вопрос: как вы собираетесь воспользоваться плодами своей победы?

– Мое дело найти факты и передать их вам, – ответил Ванзаров.

– Благодарю за честность, – сказал Ратаев, вставая и подавая руку. – Держите меня в курсе ежедневно. В случае необходимости – телефонируйте, мой номер вам известен. Любая помощь, какая будет нужна, будет предоставлена вам незамедлительно…

Ванзаров поклонился и вышел. Когда дверь за ним плотно затворилась, в кабинете, как будто ниоткуда, появился все тот же господин в черном.