Я спрыгнул со спинки кресла вниз на сиденье, обнюхал эту колбаску, и несмотря на то что она была с обоих концов запакована металлическими скобками, я всё-таки почувствовал, что к фаршу там явно примешан и сырой лук, с которым у меня с детства натянутые отношения.

Мне очень не хотелось огорчать Водилу, и я промолчал. Но Водила тут же сказал:

– Я посмотрел там в столовке, как ты этот фарш трескаешь, так сразу сообразил – надо моему Кысе эту хреновину на дорожку купить. «Цвибельнвурст» называется. Там лучок, приправки всякие. Я его лично – жутко обожаю! Но ты не стесняйся, если тебе с луком не по вкусу, – найн проблем! Я и ветчинкой отоварился. Так что – выбирай. И молока я тебе пакет купил. Честно скажу – пожиже. Всего полтора процента жирности. А то… По себе знаю, я как тут в Германии нормального молока попью, потом дрищу как умалишённый! Извини за выражение – сутки с горшка не слезаю. Непривычные наши русские желудки к нормальному молоку – нам, как всегда, подавай разбавленное, бля…

Спустя часа полтора стало быстро темнеть. Встречные машины уже почти все шли с зажжёнными фарами. Мы тоже включили «ближний свет», как сказал мне Водила.

Теперь, когда за окнами стала опускаться на землю тёмно-серая мгла, в нашей кабине, достаточно симпатичной и при дневном освещении, от мягкой зелёной подсветки приборов стало удивительно уютно и благостно.

На какое-то мгновение вдруг показалось, что нет в мире никакого кокаина, пистолетов с глушителями, Барменов, Лысых и разных профессиональных Аликов…

– Нет, Кыся, нам главное, чтоб нас никто до Мюнхена не тормознул! – упрямо сказал Водила, напрочь разрушив мои сладкие иллюзии, навеянные мягким светом приборного щитка, – Не станут же они пулять в центре большого города?! Там-то мы уж как-нибудь отмахнёмся. Мне бы товарища «Калашникова». Я бы им, блядям, показал светлое будущее! Ладно, хер с ними пока… Давай-ка перекусим лучше.

Очень ловко, не снижая скорости и не снимая левую руку с руля, одной правой рукой и зубами Водила разорвал целлофановый пакет с ветчиной, «колбаску» с фаршем, открыл коробочку с сыром и вытащил булочки. Всё это он разложил на бумажном полотенце прямо на моём сиденье, для себя открыл большущую бутылку кока-колы. Мне же Водила ухитрился налить молока в неизвестно откуда появившуюся квадратную пластмассовую коробочку.

– Ты не брезгуй этой посудкой, – сказал мне Водила – Она из-под мороженого, чистая. Я её специально для тебя в лавке попросил. Так что прошу к столу, Кыся!..

А через два с половиной часа произошло то, что я уже один раз ВИДЕЛ.

Когда до Мюнхена оставалось километров десять и в лилово-чёрном небе уже светилось гигантское розовое зарево большого вечернего города, я увидел, как белый микроавтобус «тойота» выехал из правого ряда в средний, мгновенно поравнялся с нами, а затем…

Вымотанный дальней дорогой, Водила смотрел только вперёд. Я же, чтобы лучше видеть, что произойдёт дальше, перелез со спинки своего кресла на спинку кресла Водилы и привалился боком к его затылку. Мало ли куда ещё захочет выстрелить этот страшненький Алик?.. А так я хоть смогу успеть наклонить голову Водилы пониже…

Водила рассмеялся, сказал мне хриплым от усталости голосом:

– Точно, Кыся… Давай помассируй мне шею, а то затекла, чёрт бы её побрал! Старею, Кыся. Мать её за ногу – судьбу шофёрскую…

Затем я увидел, как автоматически опустилось правое стекло кабины «тойоты» и оттуда высунулась худенькая рука Алика с большим пистолетом и навинченным длинным глушителем из американских телевизионных сериалов.