– Десять империалов! – последовал ответ.

– Так, десять империалов. Но данный джентльмен еще и ольдермен, то есть тот, кто сладко живет на налоги, которые собирает с простого народа. Каков выкуп за изобличенного сборщика налогов?

– Двадцать пять империалов! – закричали разбойники.

Я поморщился, услышав цифры. Умелый ремесленник способен заработать двадцать империалов за год, Гриббинс, несомненно, выручал больше, но не за один день, и я понимал, что едва ли у аптекаря отложено на черный день тридцать золотых, даже если бы его дом не подвергся ограблению. И, если у него нет денег, кто их для него соберет? – жена? брат? сын? – кто пойдет к ростовщику и возьмет в долг под сто или сто пятьдесят процентов, или даже больше, если учесть, что сейчас в Этельбайте осталось очень мало наличных.

Сэр Бэзил повернулся и указал рукой на Гриббинса.

– А джентльмен еще и посол! – сказал он. – Ни один посол еще не имел удовольствия наслаждаться нашим гостеприимством, поэтому я даже не знаю, какой выкуп просить. Но я понимаю, что задача посла состоит в том, чтобы лгать королю, а потом отсылать ложь короля обратно домой, иными словами, возить ложь туда и обратно, то есть быть поставщиком лжи. Итак, какой должен быть выкуп за профессиональную ложь?

– Двадцать империалов! – сказал один из разбойников.

– Тридцать!

– Пятьдесят!

– Пятьдесят! – Сэр Бэзил расхохотался. – Пусть будет пятьдесят! – Он шагнул к слушателям и бросил на них заговорщический взгляд. – Ко всему прочему, джентльмен воззвал к королевской защите. – Он развел руки в стороны. – Каково, друзья мои, наказание за обращение за помощью к королю?

– Удвоение выкупа! – радостно закричали все.

– Да! Удвоение выкупа! – Сэр Бэзил снова повернулся к Гриббинсу, только теперь начавшему осознавать свое положение. Сэр Бэзил протянул руку, словно просил на чай. – Всего сто семьдесят империалов, господин аптекарь. Как ты намерен платить?

Лицо Гриббинса исказил ужас.

– Я не могу заплатить.

– Неужели у тебя нет друзей? – спросил сэр Бэзил. – Нет жены? Сыновей?

Я знал, что Гриббинс владеет домом с аптекой на первом этаже, но все вместе не могло стоить больше пятидесяти империалов. И даже если бы аптекарь заложил дом, то и тогда сумел бы выплатить лишь часть выкупа, оставив семью в долгах. Вероятно, он вкладывал деньги в торговые предприятия, но доход выплачивался лишь по окончании доставок, так что, весьма вероятно, все исчезло в дыму во время атаки корсаров.

Несомненно, Гриббинс делал в уме похожие подсчеты. Его рот открывался и закрывался, словно он пробовал разные аргументы и отбрасывал их до того, как успевал произнести вслух. Ему следовало с этого начать.

И вновь я попытался придумать способ вмешаться, сказать нечто умное, спасти Гриббинса от последствий его собственного тщеславия и непредусмотрительности. Однако мне в голову не приходило ничего, что могло бы изменить течение событий, если только я не намеревался броситься на мечи разбойников в надежде, что моя смерть удовлетворит сэра Бэзила сотоварищи.

– У меня нет такого количества денег, – сказал Гриббинс. – Но, если выкуп составит тридцать пять империалов, я смогу его собрать.

– Ты что, намерен торговаться со мной? – проревел сэр Бэзил. – Он подошел к стулу Гриббинса, дернул его за руку и заставил встать. Затем подтащил аптекаря к началу лестницы, чтобы тот увидел, как угрожающе рычат и потрясают оружием разбойники. – Ты осмелишься торговаться с ними?

Гриббинс сделал попытку сохранять спокойствие.

– Сэр, – сказал он, – я искренне сожалею, если поставил под сомнение вашу…