– Ладно, зачем так возмущаться? – резко развела она руками и немедленно снесла с подставки шар со светящимися мушками. Тот ослепительно вспыхнул.

Девчонки таращили глаза, как совы в ясный полдень, а во мне совершенно неожиданно проснулся инстинкт подавальщицы, готовой подхватить все, что было уронено, лишь бы оно не разбилось. Знаете, тетка Надин, конечно, была мне родной, но за расколотые глиняные кружки вычитала медяшки из жалованья, как у работника, нанятого с улицы. С рвением, явно достойным лучшего применения, например решения задач по «вышке», я попыталась поймать истерично мерцавший светильник… Но треклятая сфера, разбрызгивая в разные стороны яркие лучи, словно упругий мяч, отскочила от подставленных ладоней и отпрыгнула на пол.

Дзинь!

Стекло категорично раскололось на равные половинки, светляки погасли, а в воздухе завился печальный жиденький дымок. Как тут промолчать? Я выразила отношение к шару одним емким словом, самым хлестким в богатом словаре ругательств из восточных долин, и потерла глаза, чтобы погасить пляшущие звездочки.

Оцепенелые, с вытянутыми лицами подружки таращились на лекцию, словно узрели в ней нечто ужасное. Например, высшую магию. Но когда я глянула сама, желание ехидничать мгновенно пропало. Даже схватила лампу с соседнего стола, чтобы при свете проверить – не привиделось ли? Но нет, никаких галлюцинаций, хотя лучше бы случились именно они.

На верхнем листе, прорвав белую бумагу острым концом, поперек строчек Армаса выроненное перо вывело то самое залихватское ругательство, что сорвалось с моих уст. Оставалось неясным одно… Почему печатными буквами, демон дери высшую магию?! Чтобы магистр лучше рассмотрел?

Боясь открыть рот, я сжала в кулаке перо. Из-под пальцев брызнула вспышка. Магия, чувствительно ударив в ладонь, погасла. Теперь можно было схватиться за голову, но я разглядывала неприличное слово и не шевелилась. И ведь сама виновата! У кого-то все проблемы от большого ума, а у меня из-за длинного языка, который не удается своевременно прикусывать.

– Я знаю, как ее убрать. – Тильда указала пальцем на надпись.

– Как?

– Каучуковым ластиком!

– Чернила-то? – скептически изогнула я брови.

– Кхм… – глубокомысленно промычала она. На некоторое время мы погрузились в мрачное молчание. – Тогда, может, используем заклятье, которым папочкин секретарь стирает суммы в учетных книгах? Только не думайте о папочке плохо. В нашем королевстве такие налоги, что проще убрать лишние циферки.

– Но ты ведь пробовала что-нибудь стирать? – осторожно уточнила я.

– Ну… мы же ничего не теряем, – невпопад проговорила она. – В крайнем случае останется как есть.

С дурным предчувствием я следила, как она разминает пальцы, с самым серьезным видом укладывает ладонь на страницу и закатывает глаза. Вернее, прикрывает, но почему-то выглядело так, будто закатывает.

– Сотрись! – рявкнула Тильда на старомагическом языке.

Брызнула вспышка, нас дружно ослепившая. И наступила испуганная тишина. Когда мы коллективно проморгались, то обнаружили, что надпись никуда не делась.

– Не получилось, – пробормотала колдунья. Она взяла страницу и приблизила к глазам, чтобы рассмотреть во всех деталях. Видимо, надеясь, что какая-нибудь черточка побледнела…

– Что это? – с трудом шевеля языком, промычала я, узрев на втором листе нецензурное слово, нарисованное печатными буквами.

– Ой! – прокомментировала Тильда.

В животе вдруг стало по-сиротски холодно. Стараясь не впадать в панику, я схватила стопку и начала лихорадочно перебирать страницы. К сожалению, пришло время не просто паниковать, а биться в истерике! На каждом листе – демон меня дери! – точно издеваясь, литера в литеру отпечаталось ругательство.